Очерк истории осетинского языка

Современное научное издание

Камболов Тамерлан Таймуразович (1959). Доктор филологических наук, профессор. Зав. кафедрой ЮНЕСКО СОГПИ, действительный член Российской Академии педагогических и социальных наук. Научные интересы: индоевропейское и иранское языкознание, социолингвистика, история осетинского языка, мифология и эпос. Из других научных трудов Т.Т. Камболова на нашем сайте представлена монография «Языковая ситуация и языковая политика в Северной Осетии: история, современность, перспективы» (2007).

Фрагмент из книги

6.3. Современная диалектная структура осетинского языка

Если существование иронского и дигорского диалектов было очевидно с самого начала научного описания осетинского языка, то при интерпретации разновидности осетинской речи, локализуемой в Южной Осетии, возникали значительные расхождения. При этом в основе проблемы с ее диалектной идентификацией мы видим преимущественно субъективные причины, связанные с отсутствием терминологического единства среди ученых-осетиноведов.

Так, из работ В.Ф. Миллера видно, что термином «южноосетинский» ученый обозначал обобщенно все формы юго-осетинской речи. Однако, начиная с 20-х годов XX в., в осетиноведении возникает другое диалектологическое описание. Стало очевидным, что не существует никакого единого южного наречия, а осетинская речь в Южной Осетии имеет три разновидности: рокскую (север), туальскую (запад) и ксанскую (восток). При этом вопрос о иронской диалектной отнесенности рокского и ксанского говоров не вызывал никаких сомнений. Проблема возникла при идентификации туальского (двальского) наречия.

Так, Г.С. Ахвледиани двальский тип речи локализовывал в районе Джавы, Кудара и в прилегающих ущельях¹⁰⁷. Он отмечал, что по рефлексам старых аффрикат двальский сильно отличается как от дигорского, так и от иронского: стародвальские шипящие аффрикаты (č, ġ, č’) соответствуют дигорско-иронским свистящим аффрикатам (с, ź, с’); в новодвальском это различие еще больше углубилось тем, что шипящие его аффрикаты изменились в шипящие спиранты (š, ž, с’). Именно на этом основании Г.С. Ахвледиани отвергает термин В.Ф. Миллера «южноосетинский», поскольку в нем смешиваются две разные диалектальные единицы — двальский и «южноиронский». Двальским Г.С. Ахвледиани называет джавско-кударскую речь, а под «южноиронской» понимает речь населения ущелий Малой Лиахвы и Ксани, почти ничем не отличающуюся от северо-иронской. При этом «южноосетинский» он считает говором иронского диалекта, а двальский — самостоятельным, третьим диалектом осетинского языка¹⁰⁸. Д.Г. Бекоев, выделяя два вида двальского говора, сокающий и шокающий и относя первый к Северной Осетии, последний также дислоцирует в Джавском, Кударском, Ортевском, Тереком, Цунарском, Корнисском, Оконском ущельях и в населенных пунктах, расположенных вокруг г. Цхинвали¹⁰⁹.

Однако А.А. Тибилов утверждает, что «туальский говор, которым пользуется население Нар-Зарамаг-Тибского ущелья, по видимому, является одной из переходных разновидностей сев. иронских говоров и совершенно не бытует в Южной Осетии» (курсив мой — Т.К.)¹¹⁰. Население же Джавского, Кударского, Цоно-Теделетского и Ортевского ущелий, по его мнению, пользуется джавским говором¹¹¹. В.И. Абаев также разводит понятия «туальский» и «джавский», дислоцируя туальский говор в Северной Осетии и именуя джавским говор Джавы, Ортеу, Земо-Картле, Цона, Кудара, а также наречие осетин, расселенных на берегах Большой и Малой Лиахвы, реки Паца и в Кударском ущелье¹¹². Очевидно, что указанные регионы в значительной степени соответствуют тому ареалу, в котором Г.С. Ахвледиани и Д.Г. Бекоев локализуют не джавский, а двальский говор. Следовательно, один и тот же вид осетинской речи, бытующий в отмеченных районах, в осетинской диалектологии получил два разных названия — двальский (туальский) у Г.С. Ахвледиани и Д.Г. Бекоева и джавский (кударо-джавский) у А.А. Тибилова и В.И. Абаева.

Таким образом, в истории осетинской диалектологии в течение многих десятилетий термин «двальский» (туальский) у разных исследователей имел различные значения: первоначально — для обобщенного обозначения юго-осетинской речи у В.Ф. Миллера, а впоследствии — применительно то к говору джаво-кударского населения у Г.С. Ахвледиани и Д.Г. Бекоева, то к наречию населения Нар-Зарамаг-Тибско-го ущелья у А.А. Тибилова и В.И. Абаева, выделявших отдельно джавский тип речи.

Именно кударо-джавская разновидность осетинского языка и стала возбудителем страстей при решении вопроса о составе диалектов осетинского языка, который так до сих пор и не нашел однозначного решения. Отдельные исследователи предлагали перевести в ранг диалектов то двальский, то кударо-джавский говоры. В частности, как мы уже отмечали, Г.С. Ахвледиани считал возможным придать статус диалекта двальскому. «Можно было бы назвать его «южно-осетинским» диалектом наравне с западно-осетинским (дигорским) и восточно-осетинским (иронским)...»¹¹³. Однако в связи с наличием в Южной Осетии и собственно иронских говоров, он считает возможным ввести условный термин «двальский диалект» как равноценный терминам «иронский» и «дигорский», хотя в примечании добавляет, что не возражает против термина В.И. Абаева «джавский» в значении, которое сам Г.С. Ахвледиани вкладывает в «двальский». Т.З. Марзоева-Козырева также выделяет кударо-джавский диалект, правда, не приводя развернутого обоснования¹¹⁴. Н.К. Кулаев подтверждает, что «лингвистическое деление на иронцев, дигорцев и кударцев, как носителей трех довольно четко противопоставленных типов диалектной речи, отчетливо соотносимое с недавним территориальным делением, хорошо осознается всеми осетинами»¹¹⁵. Д.Г. Бекоев утверждает, что «названия диалектов современного осетинского литературного языка: иронского, дигорского и двальского, известны со времен появления на Северном Кавказе ираноязычного народа алан»¹¹⁶. При этом, хотя у одних ученых речь идет о туальском говоре, у других — о кударском, у третьих — о джавском, мы полагаем, что здесь сказывается указанное выше смешение названий одного и того же наречия, и все исследователи все-таки подразумевают джавский тип речи.

Первым, кто выступил против возможности выделения этого вида юго-осетинской речи в качестве отдельного диалекта, был А.А. Тибилов, хотя и он отмечал достаточное своеобразие джавского говора¹¹⁷. В.И. Абаев на определенном этапе, также применявший к джавскому термин «диалект»¹¹⁸, впоследствии пришел к заключению, что по всем основным фонетическим, морфологическим и лексическим признакам джавский говор смыкается с иронским и противостоит дигорскому диалекту¹¹⁹. Главное фонетическое отличие заключается в том, что иронский диалект цокающий, а джавский — чокающий и даже шокающий, т.е. иронским зубным с, ź соответствуют в джавском č и ġ или š и ž. С начала XIX в. и в джавском произошли существенные изменения: стремительный переход от чокания к шока-нию, переход велярных согласных k, g, k’при палатализации перед i, е, у в аффрикаты č, ġ, č’(несколько позже, чем в северо-иронском). Другое отличие от иронского представляет собой наличие «чистых» зубных s и z на месте иронских сибилянтов š и ž. Отличия в вокализме ограничиваются только тем, что гласные в общем уже, чем в североиронских, лабиализация а и и значительно более отчетлива и напряжена. В морфологии отмечается полная близость к иронскому, а в системе склонения не выявляется вообще никаких отличий. В системе спряжения отличия незначительны (3 л. ед.ч. буд. вр. ирон. -zæn — джав. -žen; 3 л. ед.ч. услов. накл. наст, и прош вр., а также 3 л. ед.ч. повелит, накл. оканчиваются в ирон. на -d, в джав. на -t). В синтаксисе, по мнению В.И. Абаева, также нет ничего заслуживающего внимания. В лексике можно отметить только следы грузинского влияния на джавский.

Сегодня статус джавского типа речи продолжает привлекать внимание ученых. В развернутой трактовке диалектной системы осетинского языка Ю.А. Дзиццойты джавскому отводит «особое место среди диалектов и говоров осетинского языка»¹²⁰. В соответствии с его концепцией, джавское наречие должно рассматриваться как третий диалект осетинского языка, причем наиболее архаичный, судя по сохранявшемуся еще вплоть до XIX в. древнеиранскому чокающему характеру речи. Это заключение, в целом, согласуется с мнением Ф. Тордарсона, который считает, что юго-осетинское наречие в некотором отношении представляет собой более архаичную ступень развития языка, чем родственные ему северо-осетинские диалекты.

М.И.Исаев в качестве третьей диалектной единицы первоначально предлагал уаллагкомское наречие¹²¹. Однако позднее и он принял бинарность диалектной системы осетинского языка¹²².

Тексты сносок — в полном тексте книги.

Камболов Т.Т. Очерк истории осетинского языка: Учебное пособие для вузов. — Владикавказ. Ир, 2006.

Скачать всю книгу
(файл DjVu, 6 мегабайт)

На главную страницу