Осетинский язык он-лайн

НАМ НУЖНА НОВАЯ ШКОЛА

(газета «Северная Осетия», 21 августа 2007 года)

Выбор тем для интервью с первым заместителем министра образования и науки республики накануне очередного учебного года довольно широкий. Актуальных проблем в данной сфере предостаточно: и подготовка школ, их материально-техническая оснащенность, и нехватка кадров, учебников и т. д.
Однако предметом нашего разговора с Владиславом ТОТРОВЫМ на этот раз стал комплексный проект модернизации образования РСО-А. Как известно, в начале этого года Северная Осетия выиграла конкурс в рамках нацпроекта «Образование», и федеральный центр выделил нашему региону солидные финансовые средства на реализацию идей модернизации общего образования. Мероприятия, связанные с реформами, уже начались и успели вызвать в обществе неоднозначную оценку. Какие же перспективы у общего образова-ния республики в связи с его модернизацией? Об этом — наше интервью.
— Владислав Бечирбекович, скажите, как возникла идея модернизации общего образования республики? Для чего понадобились такие масштабные реформы? Неужели нельзя было обойтись без них?

— Проект модернизации возник вовсе не случайно. И не спонтанно. Необходимость в нем продиктовали сама жизнь и сложившаяся в обществе ситуация.
Вернемся немного в прошлое, а именно к восьмидесятым годам прошлого столетия. Уже тогда, на закате советской эпохи, громко заговорили о том, что общее образование не отвечает запросам времени. Прежде всего, имелось в виду качество школьных знаний. Тогда же предпринимались неоднократные попытки реформирования системы. И характерным было то, что реформы эти были, как правило, шараханьями из стороны в сторону, из одной крайности в другую. Не было четких ориентиров: что и как нужно менять. Были предложения полностью отказаться от советской системы образования, но опять же, ничего ясного не предлагалось взамен.
Одновременно с этим в обществе, болезненно переживающем распад огромной сверхдержавы, нарастали и другие негативные процессы. Государство перестало уделять серьезное внимание сфере образования, из года в год сокращалось финансирование на ее нужды. Все это в конечном итоге привело к тому, что материально-техническая база учебных заведений пришла в упадок, из-за низкой заработной платы школы потеряли значительную часть квалифицированных кадров, упал и престиж учителя.
В 90-е годы система общего образования достигла критической точки своего развития. И о каком качестве знаний можно было говорить? К тому же в образовании пышным цветом расцвело такое уродливое явление, как коррупция. И это не секрет.
По сути дела, четкие цели и задачи российского образования были сформулированы государством только в 2001 году. Тогда Правительством РФ была утверждена концепция модернизации до 2010 года. В этом документе была обозначена главная цель — создание механизма устойчивого развития образования, а также определены приоритетные задачи:
1. Обеспечение государством гарантий доступности и равных возможностей получения образования;
2. Достижение современного качества дошкольного, общего и профессионального образования;
3. Повышение социального статуса и профессионализма работников образования, усиление их государственной и общественной поддержки;
4. Развитие образования как открытой государственной и общественной системы.

Итак, вектор развития образования был обозначен. С этого времени во многих регионах России начались масштабные реформы, так как у всех было понимание, что преобразования неизбежны, и откладывать их больше нельзя.
В нашей республике, к сожалению, мало что было сделано за эти годы. Система образования у нас во многом оставалась консервативной, в то время как необходимо было адекватно встраиваться в единое российское образовательное пространство, вне которого мы просто не можем существовать.
Недавно на федеральном уровне был принят закон об обязательности для всех выпускников школ Единого государственного экзамена с 2009 года. Жесткие требования коснулись и нормативно-подушевого финансирования учебных заведений, и новой системы оплаты труда педагогов. Поэтому, так или иначе, нам необходимо было разрабатывать и внедрять собственный проект модернизации общего образования и делать это за счет средств республики.
И здесь федеральные органы приняли решение в рамках приоритетного национального проекта «Образование» поддержать ряд регионов, осуществляющих модернизацию. Был объявлен кон-курс проектов. Мы подумали, почему бы не поучаствовать в нем и попытаться получить солидные финансовые средства — 119,5 млн рублей ежегодно в течение трех лет. Для сравнения, бюджет рес-публики на образование выделяет в основном деньги на выплату заработной платы учителям. На развитие образования финансов практически не остается.
Конкурс Северная Осетия выиграла и сразу приступила к реализации идей проекта модерниза-ции, общей целью которого является повышение качества образования школьников.
— Расскажите об основных направлениях проекта модернизации системы общего образования нашей республики. Что конкретно выиграют от реформ ученик, педа-гог, родитель, в целом общество?

— Концепция нашего проекта полностью согласуется с концепцией модернизации российского образования, о которой я говорил выше. Те же приоритетные направления мы взяли за основу.
Чтобы обеспечить приток в средние школы молодых талантливых педагогов, повысить материальное благосостояние учителей, предлагается введение новой системы оплаты труда. Такой, которая будет учитывать конкретные показатели работы учителя: успеваемость учеников, их участие в олимпиадах, конкурсах, поступление в вузы и так далее. Таким образом, важным становится не то, сколько часов трудится педагог, а то, какая отдача от его деятельности.
По новой системе, фонд оплаты труда состоит из двух частей: базовой (тарифной) и надтарифной. Последняя и будет выплачиваться в соответствии с показателями работы. Тем самым доходы учителя возрастут до полутора раз. И это касается как молодого учителя, так и его коллеги со стажем.
Как необходимо оценивать труд учителя? Для этого разработано следующее направление проекта: развитие региональной системы оценки качества образования. В ее основе — независимая оценка знаний учащегося. Она уже реализована на практике в форме эксперимента по Единому госэкзамену для выпускников. Наша задача — чтобы независимая оценка знаний проводилась и на каждой ступени школьного образования.
Кстати, одной из особенностей ЕГЭ является общность тестовых заданий для выпускников всех российских школ. Таким образом, мы говорим о соблюдении единых образовательных стандартов всеми учебными заведениями.
Кроме того, материалы ЕГЭ ориентированы на профильное обучение. Чтобы успешно пройти тестирование, ученику необходимо хорошо знать данный предмет. А для этого у него должна быть возможность получать углубленные знания в школе. Вот почему в последние годы в старшую ступень средней школы активно внедряется профильное образование. Сегодня оно становится необходимостью в каждой школе. Но не каждая школа республики в состоянии профильное образование реализовать.
Отсюда вытекает следующее направление проекта: развитие сети общеобразовательных учреждений, обеспечение условий для получения качественного общего образования независимо от места жительства.
Дело в том, что в ряде сельских мало-комплектных школ республики, где в старших классах всего несколько учеников, организовать профильное образование на сегодняшний день не пред-ставляется возможным. Из-за малого числа детей, из-за отсутствия достаточного числа квалифицированных кадров, из-за слабой технической оснащенности. Можно, конечно, и для двух учеников организовать профильный класс, но какие это затраты и где найти эти средства? А лишать сельских детей права доступа к получению качественного современного образования мы не мо-жем.
Развитие сети предполагает создание базовых школ, в которых могли бы учиться и старшеклассники из близлежащих населенных пунктов. При этом базовая школа оснащается всем необходимым оборудованием, кадрами и т. д.
Когда мы планировали развитие сети школ, то исходили, прежде всего, из того, что ни одна школа в селе не должна быть закрыта. Село нельзя оставлять без образовательного учреждения, так как это способствовало бы оттоку населения, чего мы не можем допустить.
— Как будут старшеклассники добираться до мест учебы?

— Их будут перевозить в специальных новых школьных автобусах, которые республика получи-ла в рамках нацпроекта «Образование».
Кстати, проект модернизации тесно связан и с программой социально-экономического развития республики, планом дорожных работ. Дороги, в том числе высокогорные, по которым последуют школьные автобусы, будут приводиться в надлежащий порядок, и работы эти уже начались. Безопасность детей превыше всего. В среднем маршрут передвижения школьников составит 8—10 километров.
— Кстати, именно реструктуризация школьной сети вызывает наибольшие споры. Один из аргументов противников такой: реформы приведут к непоправимым соци-альным и культурным последствиям, то есть к вымиранию сел и родного языка. Читательница «СО» Эмма Дзитиева, старший преподаватель кафедры методики национального образования СОГУ, в своем письме в редакцию пишет: «Социологически общество состоит из сельской и городской зон, то есть культуры и инноваций. Зачем сегодня нарушать этот естественный уклад с помощью «модернизации», не лучше ли помочь сельской школе, создать в ней все условия для учебы?».

— Что касается вреда родному языку, то я не разделяю такую точку зрения. Сохранение и развитие языка нельзя увязывать только с системой образования, это более широкое явление. К примеру, у нас есть школы, где при равных часах по родному и иностранному языкам дети лучше владеют иностранным.
Убежден: если любовь к родному языку не прививается ребенку в семье с самого рождения, то только благодаря школе язык не выучить. Эту мысль, кстати, неоднократно повторял и наш выдающийся ученый Васо Абаев.
Еще раз говорю: ни одна сельская школа не будет закрыта, просто изменится статус некоторых из них. Это во-первых. Во-вторых, перевозки школьников будут осуществляться из одного села в другое, ближайшее, где нет культурного различия. Где же здесь опасность исчезновения осетинского языка?
У меня другой вопрос к оппонентам: разве мы должны лишать сельских детей возможности получать хорошее образование наравне с городскими сверстниками? Мы не только не можем допустить, но и не вправе это делать, так как это было бы нарушением прав ребенка.
А по поводу создания современных условий в сельской школе я уже говорил, что сегодня республика не в состоянии с этой задачей справиться и еще не скоро сможет это сделать.
Конечно, в идеале в каждом населенном пункте должна быть полноценная школа. И много детей, что также немаловажно. Но если социально-демографическая ситуация в селах улучшится, никто не помешает вновь изменить статус школы. Подчеркиваю, надо исходить из современных реалий, а не заниматься популизмом.
Другого пути поднять нашу систему общего образования на новый уровень у нас нет. В этом я лично абсолютно убежден. За необходимость и целесообразность реформ высказались и большин-ство работников образования республики.
Ведь посмотрите, сколько уже сделано и делается в учебных заведениях благодаря нацпроекту. В школы поступает новое современное учебно-лабораторное оборудование, почти завершена работа по подключению их к сети Интернет. В ходе реализации проекта модернизации мы пойдем еще дальше: продолжится оснащение школ мебелью, лабораторным оборудованием, компьютерной техникой. Во Владикавказе и районах появятся школьные информационно-ресурсные центры с единой сетью Интернет, благодаря которой учебные заведения смогут оперативно обмениваться информацией, делиться опытом и так далее.
Все эти мероприятия будут осуществляться не сразу, а постепенно, в течение нескольких лет.
— В начале нашего разговора вы упомянули о коррупции в образовательных учреждениях, о ее угрожающих масштабах. Помогут ли начатые реформы справиться с этим позорным явлением?

— Болезнь коррупции — общая для всего российского образования. Не секрет, что очень часто школьные оценки, вузовские дипломы покупаются и продаются. Не избежала этого порочного яв-ления и Северная Осетия. Страдает от этого все общество, которое в итоге получает специалистов-недоучек и людей с искаженными моральными принципами.
Так вот, концепция модернизации образования, в основу которой заложен системный подход к решению проблем, призвана порочный круг коррупции разорвать. Не всем это нравится, поэтому реформы и натыкаются на сопротивление.
В этом году впервые все выпускники школ республики сдавали экзамены по математике и русскому языку в форме тестирования, то есть ЕГЭ. По результатам ЕГЭ шло и зачисление абитуриен-тов в вузы.
Эта форма независимой аттестации уже дала свои положительные результаты. Возможно, еди-ничные случаи необъективного подхода к сдающему ЕГЭ и были, но абсолютное большинство вы-пускников школ и абитуриентов получили объективные оценки своих знаний. Те, кто показал вы-сокий уровень подготовки, смогли сами, без посторонней помощи, поступить в вузы. Многие роди-тели сегодня благодарны нам за ЕГЭ, который позволил их детям не по блату, а по знаниям стать студентами. Разве это не удар по коррупции?
Перемены в школьной жизни многим людям вернули надежду и веру, вновь подняли ценность образования на должный уровень. Все это придает уверенность в правильности избранного пути.

Беседовала Т. ТАУТИЕВА.

______________________________________
______________________________________

Вот так. Видимо, для нашего министерства образования, вопроса о создании национальной школы даже не стоит.
Лично для меня слова о сохранениии языка в семье в устах чиновника (не только этого конкретного, а любого), особенно когда цитируется, набивший оскомину отрывок из статьи Абаева, — это СИМПТОМ. Человек против национальной школы. В лучшем случае ему на это наплевать.

Вот статья Тамерлана Камболова по поводу этих реформ:


НУЖНА ЛИ ОСЕТИИ ТАКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ ОБРАЗОВАНИЯ?

Несколько месяцев назад местные средства массовой информации сообщили о том, что проект Программы модернизации системы образования в нашей республике, представленный Министерством образования и науки на федеральный конкурс, получил поддержку, и Северной Осетии выделены средства на три ближайших года для реализации целого комплекса инновационных мероприятий. К сожалению, ни широкая общественность, ни даже большинство педагогов республики до сих пор не получили сколько-нибудь четкого представления о том, что же имеется в виду под модернизацией системы образования в этом проекте. Наверное, это не совсем правильно, поскольку масштабные структурные реформы, предусмотренные про-граммой, в той или иной степени затрагивают интересы практически каждой семьи в респуб-лике. Самостоятельная попытка автора этих строк разобраться в сути планируемых мероприя-тий привела к неожиданным выводам. При этом следует оговорить, что они основаны на том объеме информации, которым я располагаю, и, возможно, мои сомнения и тревоги недоста-точно обоснованы. В то же время, если я прав в своей обеспокоенности по поводу возможных последствий реализации программы модернизации образовательной системы в республике, то вряд ли было бы правильно не поделиться своими наблюдениями и размышлениями. Хотя бы для того, чтобы получить от авторов и руководителей этого проекта публичные разъяснения, которые дадут возможность общественности республики более четко понять то, что предпола-гается сделать с нашей системой образования. Итак, в основе программы лежит несколько ба-зовых принципов. Один из них заключается во введении так называемого “подушевого” фи-нансирования общеобразовательных заведений. Это означает, что при определении объемов финансирования школ расчет будет происходить из определенного норматива – около 10 000 рублей в год на каждого ученика. Естественно, что для крупных владикавказских, да и для многих районных школ, подобная система вполне приемлема, поскольку обеспечит нормаль-ные условия для оплаты труда учителей и материально-технического оснащения учебного процесса. Но как быть с десятками сельских школ, особенно теми из них, которые расположе-ны в горной зоне республики? Ведь известно, что в большинстве этих школ общее число уча-щихся не превышает двух-трех десятков и, соответственно, предлагаемая система финансиро-вания фактически означает их ликвидацию. Да, утверждается, что никто не ставит задачу за-крыть малокомплектные сельские школы, но теперь это и не нужно делать специально: доста-точно выделить, например, Дзинагинской школе с ее 13 учениками 130 000 рублей в год, и во-прос о ее существовании решится автоматически. Понимают это, видимо, и авторы програм-мы, которые предлагают оригинальный выход из этой ситуации – создать школьные сети. Это означает, что одна, лучшая в данной местности школа, объявляется базовой, а несколько близлежащих школ получают статус ее филиалов. При этом предполагается, что детей из них будут возить на уроки в базовую школу, где и будут сконцентрированы основные педагогиче-ские, учебно-методические и материально-технические ресурсы. Именно для этого и закупает-ся такое большое количество школьных автобусов. Ну, совсем как в Америке! При этом, прав-да, мы как-то забываем о том, что в этой далекой стране все немного по-другому: другие доро-ги, другие автобусы, другие водители. Ну, хорошо, будем надеяться, что святой Георгий боль-ше нас самих позаботится о наших младших и будет их оберегать в ежедневных путешествиях по нашим то ли дорогам, то ли “направлениям”. Но все ли родители готовы к такому психоло-гическому напряжению, ожидая каждый вечер, когда же, наконец, из-за поворота обледенело-го горного серпантина покажется долгожданный автобус с их детьми? Не предпочтут ли они, ради безопасности и образования своих детей, бросить вековой горный очаг и перебраться ку-да-нибудь поближе к цивилизации, пополнив армию безработных, перебивающихся случай-ными заработками на городских базарах или стройках? А сами дети, оторванные сызмальства от родного села, не усвоившие привычку к тяжелому горскому труду, останутся ли они после окончания учебы в горах? Какой станет жизнь в этих горных селах, когда после закрытия школ в них очень скоро перестанет существовать и сельская интеллигенция? Боюсь, что через пару десятков лет в горах Осетии найти местных жителей будет труднее, чем в джунглях Амазонии. Видимо, я все-таки многого не понимаю из того, что происходит в нашем обществе. Не пони-маю, например, как можно одновременно с замечательными международными конгрессами, посвященными устойчивому развитию горных территорий, принимать образовательные про-екты, способные окончательно разрушить жизнь в этих самых горных территориях. Однако инновации затронут не только горную, но и равнинную сельскую часть республики. Учитывая недостаточно высокий уровень обучения в сельских школах, и вместо того, чтобы создавать в них необходимые условия для качественного обучения, учеников старших классов также будут возить на занятия в школы г. Владикавказа и районных центров. Например, старшеклассники школ сс. Чми, Балты, Реданта будут ликвидировать прорехи в своем образовании в СОШ №17 г. Владикавказа. Не берусь предсказывать, насколько существенно эти перемещения смогут восполнить недостаточность их начального образования, полученного в родных сельских шко-лах. Более однозначными мне представляются другие последствия, касающиеся языковых и культурных процессов в среде этих детей. Если до сих пор мы имели возможность успокаивать себя мыслью о том, что, несмотря на обвальные темпы русификации осетинских детей во Вла-дикавказе, у нас есть резерв в сельской зоне, то включение сельских подростков в городскую языковую ситуацию, на мой взгляд, ускорит и их переход на русский язык. В культурном же отношении перспектива чревата тем, что, оказавшись в сложном “переходном” возрасте в си-туации выбора между очень разными культурными системами – сельской, домашней, и город-ской, школьной, они могут так и “зависнуть” в состоянии “полукультурья”, а фактически – бес-культурья. Не вызывает никаких сомнений, что разработка программы преследовала важную цель – улучшить положение в сфере образования, действительно деградировавшей за послед-ние годы. Понятно, что всех нас беспокоит ситуация с результатами единого государственного экзамена, которые требуют принятия срочных мер для повышения качества образования. Но тот ли путь выбран? Не получим ли мы обратный результат, не разрушим ли мы окончательно при реализации этой программы не только систему образования республики, но и саму соци-альную организацию осетинского народа? Не подрубим ли собственными руками последние корни своего национального языка и культуры? Да, аналогичные программы начали действо-вать более чем в двадцати регионах России. Но если в результате их реализации перестанет существовать какое-нибудь малоперспективное село Марфино, например, в Калужской облас-ти, молодежь которого переберется в областной центр, повлияет ли это на состояние русского языка и русской культуры? Нет, просто жители соседнего села Дарьино перепашут эту землю и никаких социальных последствий, хоть в малейшей степени затрагивающих перспективы рус-ского этноса, не возникнет. Совершенно очевидно, что в Осетии результаты могут быть иными. Так, может, нам стоит еще раз взвесить все возможные последствия движения по предлагае-мому пути модернизации образовательной системы республики, причем рассмотреть их в бо-лее широком, общесоциальном ракурсе и с более широким участием общественности? Уж слишком велика мера ответственности. Через несколько лет, когда окажется, что в результате следования подобным инициативам, рациональность которых, по крайней мере для нашего региона, уже сейчас вызывает серьезные сомнения, мы лишили значительную часть детей Осетии образования, а осетинский народ – будущего, кто за это ответит? Если обязательства республики по реализации этой программы уже невозможно взять обратно, то не благоразум-нее ли на начальном этапе хотя бы ограничить масштаб эксперимента каким-то одним рай-оном? А может быть, это все-таки тот случай, когда следует пойти на вообще беспрецедентный шаг – отказаться от столь вожделенного федерального финансирования, которое может ока-заться тем самым бесплатным сыром в мышеловке?

Тамерлан КАМБОЛОВ,
доктор филологических наук, профессор, действительный член Академии педагогических и социальных наук.