Говорите по-осетински: сайт для интересующихся осетинским языком

Осетинский форум | Осетинская Википедия | Осетинские словари


Поиск по словарю:

Интересные слова
фæлладуадзæн бон — выходной/нерабочий день (употребимо в современной осетинской прессе);
æнцойбон — выходной/нерабочий день (из осетинско-русского словаря 1952 года издания);
куадзæн — Пасха;
цыппурс — Рождество;
хуыцаубон — воскресенье (букв. Божий день);
бæрæгбон — праздник.



А. А. Туаллагов (Владикавказ)

О составлении и издании «Осетинско-русско-немецкого словаря» В. Ф. Миллера

Текст приводится по изданию:
III Всероссийские Миллеровские чтения (Материалы научной конференции 4-5 октября 2012 г.): Сборник статей; Сев.-Осет. ин-т гум. и соц. исслед. им. В.И.Абаева. Владикавказ: ИПО СОИГСИ, 2012. – 420 с.

Электронная версия «Осетинско-русско-немецкого словаря» В. Ф. Миллера.

Особое значение в научном наследии В. Ф. Миллера имеет его работа над осетинско-русским словарем, которую он начал во время своего второго посещения Северной Осетии в 1880 г., официально поставив вопрос о необходимости составления осетинского словаря на V Археологическом Съезде, проходившем в Тифлисе (8-21 сентября 1881 г.). По замечанию А. А. Шахматова, данное начинание упрочило за Всеволодом Федоровичем славу «основателя осетинской филологии» [1, 397]. В 1883 г. В. Ф. Миллер совместно с М. М. Ковалевским предпринял еще одну научную экспедицию на Кавказ, в том числе и в третий раз в Осетию. Основной целью его посещения Осетии и была работа над словарем. Непосредственно в Осетии путешественники остановились в с. Новохристиановское, в доме С. (Г.) А. Туккаева.

По замечанию самого В. Ф. Миллера, «привезенный мною рукописный словарь, заключавший 2800 слов на карточках, начал быстро пополняться благодаря энергии, с которой взялись за это дело сами осетины. Есть надежда, что года через два словарь будет готов в рукописи. Слова будут переданы в транскрипции, введенной мною в „Осетинских этюдах“, снабжены ударениями и сравнениями с родственными словами других иранских языков. Кроме русского значения, при словах будет и немецкое. При словах иностранных будет указан их ближайший источник» [2, 841; 3, 477, 482]. В письме к редактору газеты «Терек» В. Ф. Миллер отмечал, что «... осетинский словарь, составленный, главным образом, самими осетинами, будет содействовать, по крайней мере, специалистам России и Западной Европы в деле изучения их богатого и важного для языкознания языка» [4, 16].

Однако работа над словарем впоследствии затянулась. В 1891 г. в письме Г. В. Баеву ученый отмечал: «Это лето я был занят составлением осетинско-русско-немецкого словаря, приготовил к печати листов шесть. Материалы были собраны раньше (до 8 000 слов) и теперь остается привести их в порядок. К сожалению, я могу работать над этим только летом, и поэтому словарь подвигается медленно» [5, 5859]. Г. В. Баев 16 июля 1893 г. писал К. Л. Хетагурову: «Миллер занят в настоящее время составлением осетинско-русско-немецкого словаря, собрано у него более 8 000 слов. Это будет капитальный труд, а для нашей интеллигенции и весьма необходимый, потому что большинство из нас весьма поверхностно знает свой язык, который далеко не так беден, как это утверждают некоторые!»

В письме к Г. В. Баеву в 1895 г. В. Ф. Миллер указывал, что для словаря уже собран значительный материал, но он не решается приступить к изданию, т. к. чувствует необходимость помощи осетин для накопления словаря и «решения разных недоумений», а в Москве таких помощников у него нет. Всеволод Федорович надеялся, что Г. В. Баев организовал во Владикавказе группы словарников, которым он бы мог найти работу.

Более активное возвращение к работе над словарем в 1896 г., видимо, было связано с началом непосредственного сотрудничества В. Ф. Миллера с И. Т. Собиевым, который в том же году поступил в Московское Технологическое училище [6, 2]. Однако и на этом этапе работы возникали объективные трудности, о которых сообщали в письмах В. Ф. Миллеру его осетинские помощники, которые старались следовать в своей работе указаниям исследователя [7, 19, 26]. В одном из писем к Г. В. Баеву 1900 г. В. Ф. Миллер отмечал, что продолжает пополнять словарь, а И. Т. Собиев передал ему до 7 000 дигорских слов, 1 000 из которых оказались для него новыми. Автор указывал, что довел словарь до конца и надеется напечатать его в издании Академии Наук или при Лазаревском Институте Восточных Языков [8, 40].

В 1901 г. В. Ф. Миллер вновь посещает Северную Осетию и привозит с собой рукопись словаря, которую передает на проверку Г. В. Баеву и А. З. Кубалову [9, 4]. По воспоминаниям И. Т. Собиева, В. Ф. Миллер лично передал им рукопись, а затем всё лето провел в с. Алагир. Сыновья же исследователя посещали И. Т. Собиева в с. Христиановское (совр. г. Дигора) [6, 6]. В предисловии к «Дигорским сказаниям», изданным в конце 1902 г., В. Ф. Миллер уточнял: «При переводе я пользовался для слов, не вошедших еще в составляемый мной осетинский словарь, в Москве – указаниями дигорцев Инала Тотруковича Собиева и Георгия Михайловича Кесаева, на Кавказе, именно в Алагире летом 1901 года – Константина и Михаила Гардановых» [10, 4].

В своем письме от 1 ноября 1901 г. Г. В. Баев сообщал В. Ф. Миллеру, что они вместе с А. З. Кубаловым работают над словарем. В другом своем частном письме (к сожалению, дата и адресат письма точно не указаны) Г. В. Баев сообщает, что «Словарь» В. Ф. Миллера, над которым и сам Г. В. Баев много потрудился, для своего издания уже находится на проверке в Академии Наук [11, 53-54]. Фактически, сбором материалов к словарю В. Ф. Миллера сами осетины занималась под руководством И. Т. Собиева и Ц. Б. Амбалова, возглавивших (по принципу диалектального деления осетинского языка) дигорскую и иронскую группы. Привлечение к данной работе Ц. Б. Амбалова было продиктовано и пожеланиями самой передовой осетинской интеллигенции [9, 12, 3; 13]. Сам Ц. Б. Амбалов в 1905 г. в прошении на имя ректора Александровской Духовной Семинарии архимандриту Арсению отмечал:

Относительно своих познаний в осетинском языке могу сослаться на то, что я участвовал в редактировании почти всех изданий, вышедших за последнее время на этом языке; в настоящее же время сотрудничаю в редактировании научного словаря профессора Вс. Ф. Миллера на осетинском, немецком и русском языках; перевел несколько произведений русских авторов, которые в скором времени появятся в печати.

В. Ф. Миллер давал, в целом, такую оценку своему сотрудничеству с молодой осетинской интеллигенцией, которая заслуженно может быть отнесена и к Ц. Б. Амбалову: «...без самих осетин, без ревностного участия осетинской молодежи не только в собрании памятников языка и словесного творчества, но и в деятельной консультации путем писем и личных бесед, он никогда не сумел бы довести своей работы до желательного конца» [5, 41-42].

Видимо, следует отметить, что В. Ф. Миллер внимательно следил и за словарной работой других авторов. Еще в 1858 г. епископ Владикавказский Иосиф (И. И. Чепиговский) начал работу над «Русско-осетинским словарем с краткой грамматикой», к которой привлек осетин, в первую очередь священников (М. Сухиев, К. Токаев, А. Цаликов, А. Аладжиков, А. Гатуев, В. Цораев). Изначально работа велась на основе трудов и графики А. М. Шёгрена, а затем с привлечением трудов В. Ф. Миллера. Словарь был опубликован во Владикавказе в 1884 г. и выдвинут на соискание премии Митрополита Макария. Императорская Академия Наук обратилась именно к В. Ф. Миллеру с просьбой составить официальный отзыв на данный труд, к которому он приступил в декабре 1884 г. [13]. Сам В. Ф. Миллер в письме к автору словаря писал: «...Удивляюсь искусству, которого Вы достигли в осетинском слоге» [14, 72].

В 1890 г. к составлению осетинского словаря приступил А. А. Кануков. Данный труд, был опубликован в 1900 г. и с благодарностью посвящен автором В. Ф. Миллеру. В 1906 г. при поддержке именно Всеволода Федоровича в свет вышло второе издание словаря, которое заменило в осетинских школах словарь епископа Иосифа. Сам В. Ф. Миллер использовал материалы своего словаря на осетинском и немецком языках в объеме немногим более 2 300 слов в своей вышедшей в 1903 г. работе «Die Sprache der Osseten».

Работа над словарем В. Ф. Миллера, в условиях многих проблем становления осетинской письменности и литературы, привлекала особое внимание осетинской интеллигенции. По воспоминаниям С. Тхостова, К. Л. Хетагуров, находясь на лечении в Петербурге, 29 мая 1898 г. высказывал такую мысль: «Словарь вместо Миллера (Всев. Фед.) мы можем сами составить... Нужно только маленькое филологическое образование, знание Латинского, Греческого языков, обзавестись словарями Санскритского, Французского, Немецкого языков, да маленькая подготовка...» [15, 5]. Следует полагать, что поэт затем сам мог убедиться в том, что «маленькое филологическое образование», «маленькая подготовка» и т. д. мало пригодны для подобной работы, а также оценить тот громадный труд, который был под силу в то время только В. Ф. Миллеру.

Всеволод Федорович в 1906 г. писал: «Сам я ставлю себе ближайшей задачей издание осетинско-русско-немецкого словаря и думаю, что успею к осени приготовить к печати первый выпуск». Но прежние трудности не позволили осуществить задуманное. В 1911 г. В. Ф. Миллер уточняет, что словарь будет общеосетинским, т. е. будет основываться на словарном фонде дигорского и иронского наречий, с отданием предпочтения иронскому наречию, поскольку оно «является языком церкви и осетинской литературы» [5, 59]. По-существу, В. Ф. Миллер стал основоположником осетинской лексикографии, оказав большое влияние на развитие осетинского литературного языка [16, 156].

Увы, словарь так и не был опубликован при жизни автора. Составлявшие его рукопись карточки вместе с библиотекой В. Ф. Миллера, по воле покойного, поступили в Азиатский Музей Академии Наук [17, 21 об.]. По свидетельству Г. В. Баева, он лично ознакомился с рукописью словаря в 1914 г. в Академии Наук [12]. Впоследствии директор Азиатского Музея академик К. Г. Залеман решил издать словарь, чтобы увековечить имя автора и упрочить за ним славу основателя осетинской научной филологии. Но смерть самого К. Г. Залемана вновь прервала работу над словарем и помешала его изданию [4, 16]. Новый директор Азиатского Музея С. Ф. Ольденбург возложил работу по изданию словаря на профессора А. А. Фреймана, который приступил к окончательной редакции словаря осенью 1923 г., а в 1925 г. лично посетил Северную Осетию и привлек к работе самих осетин.

В 1926 г. в связи с 200-летним юбилеем Академии Наук было принято решение издать вместе с другими посмертными трудами В. Ф. Миллера и его словарь. Видимо, определенное влияние на принятие такого решения оказало и обращение Г. В. Баева, эмигрировавшего в Германию, в Академию Наук СССР с предложением о передаче рукописи словаря Берлинскому университету. Как уже отмечалось, А. А. Фрейман, занимавшийся редактированием словаря и пополнением его словарного фонда, как и В. Ф. Миллер, привлек к работе самих осетин (Ц. Б. Амбалов, В. И. Абаев, Г. А. Дзагуров, М. К. Гарданов, М. Г. Гуриев, М. А. Мисиков, И. Т. Собиев и др.), которые горячо откликнулись на данное предложение. В процессе работы редактор продолжал лично посещать Осетию.

Как и ранее В. Ф. Миллеру, большую помощь в работе оказывал Ц. Б. Амбалов, специально откомандированный в 1925-1932 гг. в Ленинград, где он с 1927 г. вел и курсы осетинского языка в Ленинградском государственном университете. Данное положение лишний раз доказывает, что принципиальное сотрудничество В. Ф. Миллера в своих исследованиях с осетинской интеллигенцией было их научно необходимым элементом. Особо следует отметить участие в работе над словарем В. Ф. Миллера будущего создателя «Историко-этимологического словаря осетинского языка», всемирно известного ираниста В. И. Абаева, чья научная судьба, по его собственному признанию, была предопределена знакомством с трудами В. Ф. Миллера. Возможно, в этом реализовалась и другая установка В. Ф. Миллера, высказанная им еще в 1906 г. в отношении составления практической грамматики осетинского языка: «Нужно, чтобы за это дело взялся осетин-филолог, которым я мог бы руководить своим опытом» [5, 34].

Сам А. А. Фрейман неоднократно отмечал, в том числе в предисловиях к выходившим томам словаря, большое значение работы Ц. Б. Амбалова:
«Тогда же Цоцко Амбалов любезно согласился приехать в Ленинград для сотрудничества в работе во время печатания словаря, для каковой цели был командирован Северо-Осетинским Областным Отделом Народного Образования. Его постоянному дружескому участию в работе словарь в значительной мере обязан пополнением, особенно в отношении фразеологии».
«Редактор мог пользоваться таким прекрасным материалом, каким является речь Цоцко Амбалова».
«Цоцко Амбалов, постоянный сотрудник редактора с 1925 года, в 1932 году уехал в Осетию, но продолжал читать корректуры словаря».

Судя по всему, официальное оформление командировки Ц. Б. Амбалова, ставшего с 1926 г. сотрудником только образованного Осетинского Научно-Исследовательского Института Краеведения (создан в 1925 г. на базе Осетинского Историко-Филологического Общества) для работы над словарем состоялось несколько позднее фактического ее начала. Уже на заседании Ученой Коллегии Института 4 июня 1926 г. был рассмотрен вопрос: «28. Подарок В. Абаева книга Клапрота, ч. I (на фран. яз.) и копия книги Гая». Было решено: «28. В. Абаеву выразить благодарность; также Цоцко Амбалову за книгу» [18, 60 об.]. Следует отметить, что предоставление Обществу «копии книги Гая» должно касаться первой печатной книги «Начальное учение человеком, хотящым учитися книг божественного писания» (краткий катехизис), вышедшей в свет в 1798 г., в которой содержался перевод на осетинский язык с использованием кириллицы. Ее авторство долго приписывалось архимандриту Гайозу (Гай) Такаову (Такашвили, Нацвишвили, Бараташвили). Но также было высказано мнение, что ее действительным автором являлся сын священника, осетин Павел (Пауле) Генцауров (Кесаев).

Но только на заседании Временной Ученой Коллегии Института 23 сентября 1926 г. был заслушан вопрос «11. Об откомандировании научного сотрудника АМБАЛОВА Ц. в Ленинград». Постановили: «Откомандировать Научного сотрудника т. АМБАЛОВА Ц. в Ленинград для работы по изданию Словаря МИЛЛЕРА В. Ф. при Всесоюзной Академии Наук с сохранением содержания. Оплачивать т. АМБАЛОВУ по ставкам г. Ленинграда. Просить Облисполком об увеличении ставки т. АМБАЛОВУ до 150 р.» [18, 76 об.]. Однако последняя просьба, видимо, не была удовлетворена, т. к. в отчетах по расходам за 1926-1928 гг. «Оплата командированного в Ленинград (80 руб. в месяц) – 960 р.» [18, 54;19, 64-65; 92; 20, 56], либо она была удовлетворена не в полной объеме, т. к. изначально месячный оклад научного сотрудника Ц. Б. Амбалова в 1925/1926 гг. составлял 55 руб. 25 коп. [21, 19, 25, 47].

В отчете Института за период с 1 марта 1925 г. по 1 октября 1926 г. отмечалось, что был рассмотрен вопрос «...об откомандировании научного работника АМБАЛОВА Ц. в Ленинград в распоряжение Союзной Академии Наук для работы по изданию словаря В. Ф. МИЛЛЕРА»: «... был командирован в Ленинград научный сотрудник Института; этот сотрудник до выхода в свет словаря будет проживать в Ленинграде» [21, 19, 25, 37].

В отчете Института за период с 1 января по 30 июня 1927 г. отмечалось: «В Осетинском Научно-Исследовательском Институте за указанное время постоянно работающих было 3 человека: 1) директор (вел текущую работу), 2) научный секретарь, разрабатывавший главным образом вопросы экскурсионного дела в Осетии, и 3) научный сотрудник, который в Ленинграде, будучи туда командирован, принимал участие в работе по изданию Союзной Академией Наук осетинско-русско-немецкого словаря».

В отчете Института за период с 1 октября 1926 г. по 1 октября 1927 г. отмечено: «6) продолжено участие в работах по подготовке к печати осетинско-русско-немецкого словаря В. Ф. Миллера; один из научных сотрудников Института, командированный в Ленинград, пополнял словарь новыми словами и целыми фразами и держал корректуру издания» [21, 27, 29, 35].

Аналогичная информация содержится в обобщающем отчете Института за период с апреля 1925 г. по 12 мая 1928 г. [21, 56]. Работа над пополнением словаря и его корректированием значится и в планах работы Культурно-Исторического отдела (отдел культуры) института на 1928 / 1929 и 1929 / 1930 гг. [22, 11, 15 об., 19]. Сами «литератор» Ц. Б. Амбалов и профессор А. А. Фрейман, согласно приложению к отчету за 1926 / 1927 г., состояли сотрудниками этого отдела Института [21, 49, 50; 23, 20, 21]. Судя по всему, Ц. Б. Амбалов оставался сотрудником Института до сентября 1929 г., после чего был переведен в члены-корреспонденты Института.

Подтверждением работы Ц. Б. Амбалова служит и следующая архивная справка:

В материалах архивного фонда Спб. Филиала Института востоковедения Российской АН имеются сведения о АМБАЛОВЕ Цоцко Бицоевиче, который в 1925-1932 гг. работал в Институте на договорных началах по составлению и подготовке к изданию Осетино-русско-немецкого словаря. В основном это – машинописные копии справок о его работе, а также его собственноручные счета за проделанную работу...
Другими анкетно-биографическими материалами и рукописями его работы мы не располагаем...
Заведующий канцелярией (роспись)
Сотрудник Архива востоковедов (роспись).

В. И. Абаев вспоминал:

Я знал несколько человек, которые были современниками Коста и общались с ним. Среди них Цоцко Амбалов, человек изумительной душевной доброты и красоты...
В 1925-1932 г. Цоцко жил в Ленинграде. Он помогал Академии Наук издать «Осетинско-русско-немецкий словарь» Всеволода Федоровича. В эти годы мы с ним встречались чуть не каждый день и, несмотря на разницу в возрасте, крепко сдружились. И каждый раз, когда я пожимал руку Цоцко, я думал о том, что эта самая рука пожимала также руку, написавшую «Ирон фæндыр». И эта мысль наполняла меня каким-то благоговением, и сам Цоцко становился еще дороже. Через него, слушая его воспоминания о Коста, я сам как бы входил в контакт с величайшим сыном нашего народа... [24, 558-559].

Б. А. Калоев донес до нас и другие воспоминания В. И. Абаева:

Васо рассказывал, что впервые познакомился с Цоцко Амбаловым в Ленинграде, когда Цоцко приехал туда по делам издания словаря Вс. Миллера.
— А, ты, значит, кобинец? Къобы хъалтæ (горделивые кобинцы) – так вас зовут!» – сказал Цоцко.
Потом почему-то вспомнил о своем друге Цоцко Амбалове, большой портрет которого висел на стене его кабинета. Мне уже было известно, что Ц. Амбалов несколько лет жил в Ленинграде на Васильевском острове, занимаясь академическим изданием Миллеровского словаря. Он привлекал к себе внимание тем, что ходил в черкеске с газырями на груди и кинжалом. Среднего роста, с красивой белой бородой, Цоцко появлялся везде в этом костюме. «Его – говорил Васо, – с восторгом особенно встречала студенческая молодежь Ленинградского университета, на восточном факультете которого он читал курс осетинского языка». По словам Васо, Цоцко обедал только в студенческой столовой. Придя в столовую, Цоцко становился в центре зала и произносил: «Бог одна, вера один, кушать хотим». Его встречали с восторгом и сажали на почетное место [25, 111, 141].

Дружба и сотрудничество Ц. Б. Амбалова и В. И. Абаева продолжались многие годы, о чем свидетельствует и часть из их сохранившейся переписки [26].

В 1932 г. Ц. Б. Амбалову была выдана следующая справка:

29/III 32 г.
Настоящая справка выдана ассистенту Ленинградского Государственного Историко-Лингвистического Института тов. Амбалову Цоцко в том, что он, действительно, с апреля 1920 и по 1 сентября 1925 г. состоял членом переводческой комиссии при Осетинском Окр. ОНО и научным сотрудником Осетинского Научно-Исследовательского Ин-та; по поручению последнего собирал памятники устного народного творчества в разных местах Осетии; с 1 сентября 1925 г. т. Амбалов Осетинским Н. Иссл. Ин-том откомандирован в Союзную Академию Наук для участия в «Осетинско-русско-немецком словаре» Миллера Фреймана, что и удостоверяется [27, 31].
Во время своей работы в Ленинграде Цоцко состоял в активной переписке с Гаппо Баевым, эмигрировавшим в Германию и работавшим в Берлинском университете. По его просьбам он, в первую очередь, старался достать литературу, касающуюся проблем осетинского языка, культуры, истории и т. д. Об этой деятельность Цоцко, например, свидетельствует письмо А. А. Фреймана от 16 января 1928 г.:
Глубокоуважаемый Г. В. Баев.
Цоцко передал мне вчера Вашу просьбу о высылке Вам еще одного экземпляра осетинского словаря. Вашу просьбу передали в Академию, и, если она будет удовлетворена, книгу Вам вышлют. Относительно книг, о которых Вы просили в Вашем письме от 27/VIII, ничего, к сожалению, утешительного не могу сообщить.
Шифнер остался в Академии в таком незначительном количестве, что его уже никому не выдают.
«Осетинские этюды» Миллера и словарь еп. Иосифа, как Вам известно, Академией не издавались, и достать их вообще невозможно, разве что случайно могут попасться у букинистов.
Преданный Вам А. Фрейман.

До нас дошли и некоторые «отрывки» из писем Г. В. Баева к Ц. Б. Амбалову, касающиеся вопросов работы над словарем:

«Русско-осетинский словарь», который хотят выпустить при помощи академии, этим сообщением ты меня здорово обрадовал. Пожалуйста, дашь мне возможность видеть этот словарь. Без этого мне очень трудно будет переводить родную литературу.

А потом Гаппо просит Цоцко иметь в виду при составлении русско-осетинского словаря, ввести слова, которые когда-то его дядя Заурбек Баев, будучи старшиной в с. Христиановском, держал речь перед народом (буквально следующее): «О, хороший народ! Наши торговцы, наши лавочники, наши пахари и наши пастухи!» (Гаппо просит, чтобы при составлении словаря поместить эту фразу куданибудь и в конце предложения ставит многоточия)».

Т. М. Басиев в своих воспоминаниях от 1 августа 1976 г. отмечал:

Еще с раннего детства я слышал от отца, а когда стал учиться и повзрослее, то узнал о близости Цоцко Амбалова к нашей семье, его дружбе с отцом моим Басиевым Миха (Михаилом) ... Когда-то в 20-х годах, будучи в ауле Цей, Цоцко остановился у нас, в доме приятеля Миха... Присутствуя на беседе за обедом, я понял, что Цоцко в Цее работает над переводами и над «Осетинско-русско-немецким словарем» и успел привлечь к этой работе многих местных грамотных и почитаемых людей, в том числе и Миха Басиева, Бабу Зангиева, своего давнишнего приятеля, и Будзи Аладжикова... [28].

Как явствует из писем, посильную помощь в работе над словарем Ц. Б. Амбалову оказывал и его старинный друг, врач Агубе (Александр) Гаврилович Тлатов.

Из письма Г. М. Цаголова от 23 августа 1930 г. к Ц. Б. Амбалову мы узнаем, что выход в свет словаря был заинтересованно встречен представителями осетинской интеллигенции:

Дорогой Цоцко!
...В предисловии к 1-му тому осетинского словаря я прочитал, между прочим, что проф. Фрейман отрицает наличие в осетинском языке количественной разницы между гласными звуками (т. е. признает, что по своей длительности гласные звуки осетинского языка одинаковы). Интересуясь этим вопросом, я очень прошу тебя прислать мне статью (или работу), где проф. Фрейман обосновывает этот свой взгляд. А если имеются статьи других авторов, то и их пришли. Лично я нахожу, что такой взгляд ни в какой степени не соответствует реальности... [29].

В целом, выход в свет словаря В. Ф. Миллера был высоко оценен представителями осетинской интеллигенции не только с точки зрения его вклада в осетиноведение, но и в иранистику в целом [30]. Вместе с тем, прозвучала и достаточно резкая критика со стороны В. И. Абаева, напоминающая нам о письме 1895 г. В. Ф. Миллера к Г. В. Баеву, в котором он указывал, что не решается приступить к изданию, т. к. чувствует необходимость помощи осетин для накопления словаря и «решения разных недоумений»:

...За редактирование словаря взялся проф. Фрейман. Пишущий эти строки вместе с некоторыми студентами-осетинами был также привлечен к работе. На первых же занятиях с Фрейманом мы с удивлением и тревогой заметили, что редактор совершенно не знает языка... что касается самого Фреймана, то он... взялся за дело с откровенным расчетом на то, что «живые носители языка» будут ему давать «сырье», а он, Фрейман, будет это «сырье» обрабатывать... «Живые носители» действительно горячо откликнулись на призыв. Северо-Осетинский и Юго-Осетинский институты краеведения, справедливо считая издание словаря большим культурным делом для всей Осетии, мобилизовали свои силы на помощь Фрейману. Лучшие знатоки языка впряглись в работу. Материал рос не по дням, а по часам. Объем словаря удвоился и утроился по сравнению с тем, что оставил Всев. Миллер. Богатая фразеология оживила сухость лексического материала. Так обстояло дело с сырьем.
С «обработкой» было хуже. Медленность печатания превзошла самые мрачные ожидания. Юбилейные торжества 200-летия давно отзвучали, а типография едва выпустила первый том (из трех). Словарь не закончен и по сей день. Пессимисты говорят, что третий том поспеет как раз к следующему, 300-летнему юбилею Академии... В первые годы вина крылась главным образом в своеобразном положении, в каком оказался редактор. «Своеобразие» это заключалось в том, что эти годы стали для Фреймана годами учебы, когда он на самом словаре впервые усваивал элементы осетинского языка... Не могла она обеспечить и безупречного качества. Там, где Фрейман отрывается от Всев. Миллера и от осведомителей и предоставлен самому себе, сразу начинаются недоразумения...
  1. Словам даны неверные значения или действительные значения перемешаны с вымышленными...
  2. Даны несуществующие формы...
  3. Словарь изобилует тем, что можно назвать мусором. Произошло ли это в погоне за звездочками, или потому, что редактор, не зная языка, не мог естественно отделить пшеницу от плевел... словарь засорен множеством лишенных какой-либо лексикологической ценности раритетных и искусственных образований, не имеющих ни прошлого, ни будущего... Много лишнего также во фразеологии...
  4. Сделавшись жертвой странной иллюзии, что можно быть редактором словаря, не имея представления о языке, Фрейман не ограничивается ролью пассивного регистратора фактов, доставляемых «живыми носителями языка», и предпринимает время от времени самостоятельные этимологические изыскания и экскурсы. После сказанного нетрудно догадаться, что из этого получается...
Эпопея издания словаря еще не закончилась. Но осетинская общественность, с таким энтузиазмом встретившая данное начинание, уже чувствует себя разочарованной. Она разочарована убийственными темпами издания словаря. Она разочарована упорно проводимой старой графикой, которое новое поколение уже не понимает. Она разочарована обилием ошибок и дефектов, которых никто не ожидал от издания, выходящего под маркой Академии и с именем Всев. Миллера на заглавном листе. И, тем не менее, она с нетерпением ждет выхода третьего тома. Какой он ни есть, словарь должен заключать все буквы алфавита. Иначе его ценность сходит на нет. Фрейману должна быть обеспечена возможность закончить работу, к которой он теперь, надо думать, подготовлен лучше, чем десять лет назад. В интересах и самой Академии Наук, и культурного строительства Осетии, и всей иранистической и вообще лингвистической науки – довести до конца это чересчур затянувшееся предприятие [31, 169-173].

В 1927, 1929, 1931 гг. вышли три тома словаря, но последний, четвертый том так и не был опубликован. Как отмечают современные исследователи, «в процессе его опубликования серьезные коррективы внесла жесткая цензурная регламентация 1920-30-х годов в лице Главного управления по делам литературы и издательств, которое требовало единомыслия в содержании материалов. В ущерб научному содержанию утверждался идеологический контроль партии. Тем не менее, это издание послужило мощным толчком для развития научного осетинского языкознания» [32, 330-336].

Издание же четвертого тома словаря было вообще отменено, т. к. решением Президиума Академии Наук СССР от 27 мая 1936 г. трехтомное издание без всякой аргументации было объявлено «недоброкачественным с рядом политических ошибок». Переиздание словаря в исправленном виде поручалось Институту языка и мышления, который только после вторичного обращения к нему дирекции Северо-Осетинского научно-исследовательского института включил вопрос о переиздании в план 1937 г. С соответствующими документами Академию Наук СССР должен был посетить председатель Совнаркома СО АССР Д. Н. Тогоев. Как справедливо отмечает Ф. В. Тотоев, парадоксальным является тот факт, что за все прошедшие десятилетия никто, никогда и нигде не ставил вопроса о переиздании словаря В. Ф. Миллера [33, 16-17].

В связи с сохраняющимся до сих пор таким положением, вспоминаются слова Гаппо Баева о том, что издание словаря В. Ф. Миллера было бы лучшим памятником исследователю от осетин [13]. М. А. Гусалти отмечает, что «ученые, занимающиеся исследованием осетинского языка (если они не владеют русским) вынуждены пользоваться только словарем Миллера/Фреймана в качестве источника, что не дает им возможности проводить полноценные исследования состояния современного осетинского языка». Отмечая произошедшие за последнее столетие изменения в осетинском языке, М. А. Гусалти полагает, что стоит острая необходимость «составления нового универсального осетинско-немецкого словаря, который необходим для выполнения исследовательских работ на высоком научном уровне» [34, 19]. Представляется, что прежде чем приступить к составлению нового словаря, необходимо осуществить переиздание самого словаря В. Ф. Миллера, с обязательным включением четвертого тома словаря и необходимой корректурой со стороны современных специалистов. Такое переиздание стало бы исполнением не только нашего профессионального долга, но и данью памяти, как великому осетиноведу В. Ф. Миллеру, так и той осетинской интеллигенции, которая положила огромные труды и саму жизнь на благо культурного развития своего народа. Многие из тех, кто внес свою лепту в создание словаря В. Ф. Миллера, стали безвинными жертвами политических репрессий, развернувшихся в нашей стране в 1930-е гг. Среди них были Ц. Б. Амбалов, А. З. Кубалов, Б. К. Зангиев, А. Г. Тлатов, Б. Н. Аладжиков... Все они впоследствии были реабилитированы. Развивая высказанное Ф. В. Тотоевым наблюдение, следует отметить, что как ни парадоксально это может прозвучать, но до сих пор фактически остается не реабилитированным сам «Осетинско-русско-немецкий словарь» В. Ф. Миллера...

Примечания


1. Алборов Б. А. Всеволод Федорович Миллер как лингвист-осетиновед (Род. 7/IV 1848 г., скончался 5/XI 1913) // ИОНИИК. Владикавказ, 1925. Вып. I.
2. Сообщение о поездке в Горские общества Кабарды и в Осетию летом 1883 года // Фольклор народов Северного Кавказа: тексты; исследования / В. Ф. Миллер. М., 2008.
3. Миллер В. Ф. В горах Осетии. Владикавказ, 2007.
4. Гагкаев К. Е. В. Ф. Миллер (биографическая справка) // ИСОНИИ. Орджоникидзе, 1964. Т. XXIV. Вып. 1. Языкознание.
5. Калоев Б. А. В. Ф. Миллер – кавказовед (Исследования и материалы). Орджоникидзе, 1963.
6. НА СОИГСИ. Ф. Лингвистика. Оп. I. Д. 110. Л. 2.
7. Миллер В. Ф. Копии писем из личного архива // НА СОИГСИ. Ф. Лингвистика. Оп. I. Д. 64. П. 30. Л. 19, 26.
8. Цаллагова З. Б. В. Ф. Миллер – кавказовед // Вестник СОИГСИ. Владикавказ, 2009. Вып. 2 (41).
9. Курдалæгон. Æмбалтv Цоцко // Ног Цард. 3 окт. 1920 аз. № 13.
10. Дигорские сказания по записям дигорцев И. Т. Собиева, К. С. Гарданова и С. А. Туккаева, с переводом и примечаниями Всев. Миллера // Труды по востоковедению, издаваемые Лазаревским Институтом Восточных Языков. М., 1902. Вы. XI.
11. ЦГА РСО-А. Ф. 224. Оп. 1. Д. 261. Л. 53-54.
12. Гаппо. Iрон библiографiа // Ног Цард. 26 сен. 1920 аз. No 12.
13. НА СОИГСИ. Ф. Лингвистика. Оп. I. Д. 211.
14. Попов И. Преосвященный Иосиф, епископ Владикавказский // Труды Киевской духовной академии. Киев, 1902. Т. I.
15. НА СОИГСИ. Ф. Хетагурова К. Л. П. 65. Д. 268.
16. Козырева Т. З. Из истории осетинской лексикографии // ИСОНИИ. Орджоникидзе, 1964. Т. XXIV. Вып. 1. Языкознание.
17. НА СОИГСИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 4.
18. НА СОИГСИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 10. 20.
19. НА СОИГСИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 35. Л. 64, 65, 92.
20. НА СОИГСИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 33.
21. НА СОИГСИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 12.
22. НА СОИГСИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 16.
23. НА СОИГСИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 43.
24. Абаев В. И. Светоч народа // Абаев В. И. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ, 1990.
25. Калоев Б. А. Василий Иванович Абаев и вопросы этнографии в его трудах. М., 2001.
26. НА СОИГСИ. Ф. Абаева В. И. Оп. 1. Д. 50.
27. НА СОИГСИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 46.
28. Домашний архив А. Д. Туаллагова.
29. НА СОИГСИ. Ф. 11. Оп. 1. Д. 35.
30. НА СОИГСИ. П. 142. Д. 48.
31. Абаев В. И. Всеволод Ф. Миллер. Осетинско-русско-немецкий словарь. Под редакцией и с дополнениями А. А. Фреймана. Т. I-II. Л.: Издательство Академии Наук, 1927-1929 // Язык и мышление. Л., 1934. Т. II.
32. Калинченко С. Б. Формирование и развитие научного пространства в республиках Северного Кавказа и Ставрополья: Автореф. дисс. ... докт. ист. наук. Ставрополь, 2006.
33. Тотоев Ф. В. Историческое осетиноведение и СОИГСИ // 80 лет служения отечественной науке. Владикавказ, 2005.
34. Гусалти М. А. Осетино-немецкая лексикография. Концепция универсального двуязычного осетинско-немецкого словаря. Владикавказ, 2012.

Главная страница ::: Форум ::: Учебный центр ::: Словари ::: Ссылки ::: В. Иванов et al., 2001–22.