Сказания о нартах. Осетинский эпос. Издание переработанное и дополненное. Перевод с осетинского Ю. Либединского. С вводной статьёй В. И. Абаева. М, «Советская Россия», 1978. Оглавление и скан в формате djvu »»

Нартовский эпос осетин

Как появился фандыр

Целый год строили нарты большой дом для общих сборов и празднеств. Хотелось им такой дом поставить, чтобы даже Сырдон похвалил его. И вот дом построен, и Сослан пошел за Сырдоном и сказал ему:

— Собрались нарты и просят, чтобы пришел ты и посмотрел новый наш дом.

— Что ж, я приду, посмотрю, — ответил Сырдон.

Вот пришли они вместе в большой нартский дом. Все нарты были в сборе, и спросили они Сырдона:

— Скажи, по сердцу ли тебе наш новый дом? Не находишь ли ты в нем какого изъяна?

Рассмотрел Сырдон весь дом, в каждый угол заглянул и после этого сказал:

— Хорош-то он хорош. Но если бы… — И, не докончив своей речи, ушел из дома.

Догнал его Сослан и спрашивает:

— Куда ты торопишься, Сырдон? Ведь ты ничего нам не сказал!

— А что мне сказать вам?

— Почему ты сказал «если бы»? — спросил Сослан.

— Потому я сказал так, что дом хоть и хорош, но в середине пусто. — И, не добавив ничего больше, ушел Сырдон. Вернулся Сослан обратно и сказал нартам:

— Похулил Сырдон наш дом, сказал — пусто у него в середине.

Стали раздумывать нарты, что могли значить эти слова Сырдона. И первым догадался Сослан.

— Ведь у нас в доме над очагом еще цепь не висит, значит, дом поистине пустой в середине, — сказал он.

Тогда сковали нарты тяжелую надочажную цепь⁵⁸ и, когда она была готова, приладили ее, как полагается, в середине дома над очагом и опять послали Сослана за Сырдоном.

Когда пришел Сырдон, стали его опять спрашивать нарты:

— Посмотри-ка теперь: чего еще недостает в нашем доме?

Сырдон опять осмотрел весь дом и сказал:

— Хорош-то хорош, но если бы… — И снова ушел.

Теперь пошел за ним Хамыц и, догнав его, спросил:

— Сырдон, ведь ты хорошим назвал наш дом, и все-таки по словам твоим слышим мы, что ты недоволен чем-то.

— Дом, правда, хорош, — сказал Сырдон, — но восточная сторона его пустая.

Долго думали нарты над словами Сырдона и догадались, что в новом доме в восточном углу не хватает хозяйки, а угол восточный, понятно, пуст без хозяйки. И пригласили тогда нарты женщину, нарядили ее, как молодую невесту, поставили ее в восточном углу и решили:

— Сходим последний раз за Сырдоном.

Но не хочет никто из нартов идти за Сырдоном. И тогда сказал Хамыц:

— А ну-ка схожу я за ним. Если не захочет идти, я силой приведу его сюда.

Подошел Хамыц ко двору Сырдона и позвал:

— Сырдон, выйди-ка наружу.

Долго не откликался Сырдон на зов, но вот наконец вышел и спросил:

— Что тебе надо от меня, Хамыц?

— Собрались все нарты и приглашают тебя посмотреть их новый дом.

— Когда вы за едой и напитками восседаете, то почему-то не приглашаете меня! — сказал Сырдон. — Не пойду я больше к вам! — Отвернулся и хотел вернуться домой.

Тогда Хамыц пригрозил:

— Плохо будет тебе, если ты не пойдешь!

Подчинился Сырдон, пошел вслед за Хамыцем. Но злой переступил он порог большого нартского дома. И опять долго осматривал он дом и сказал потом:

— Раньше это строение нельзя было домом назвать, а теперь настоящий дом.

Очень обрадовались нарты, услыхав похвалу Сырдона.

Но сердит был Сырдон, запомнил он обиду, нанесенную ему Хамыцем, и затаил в своем сердце желание отомстить ему.

Была у Хамыца корова. Семь лет не телилась она и до того стала жирная, что не только из нартского селения, но даже из далеких мест приходили люди, чтобы поглядеть на эту корову. И все дивились ей. Очень гордился Хамыц своей коровой.

И вот решил Сырдон украсть ее.

Однажды ночью пробрался он к хлеву, где стояла на привязи корова. Но как ни старался Сырдон, не смог он открыть крепкие ворота хлева. Ни с чем вернулся он назад и долго раздумывал о том, как бы ему добраться до коровы и увести ее. И кое-что все-таки придумал. Однажды, когда день уже клонился к вечеру и коров должны были пригнать с пастбища, пробрался Сырдон в хлев Хамыца и спрятался там. Вот пришло вечером стадо с пастбища. Хамыц загнал в хлев свой скот и крепко запер дверь. Тихо сидел Сырдон в хлеву, и, дождавшись, когда все погрузилось в глубокий сон, он стал осторожно снимать с петель дверь хлева. И это ему удалось легко и бесшумно.

Вывел Сырдон корову Хамыца и погнал ее, но не в тот свой дом, который все знали, а в другой, потайной, о котором никто не знал. Под мостом находился потайной дом Сырдона, и вся семья его жила в нем. Сам же Сырдон жил в доме на краю селения. Привел он корову Хамыца в свои потайной дом, зарезал ее и день за днем пировал вместе со своей семьей.

Хватился Хамыц — нет коровы. Начал искать и в нартском селении, и в окрестных селениях, но ничего не находил. Лопался от злости Хамыц.

Но вот дошел до него слух, что корову его свел со двора Сырдон, злосчастие нартов.

«Что же остается мне делать? — подумал Хамыц. — Пойду-ка я к вещей женщине».

Пришел он к ней и рассказал все по порядку.

— Я пришел спросить тебя, не посоветуешь ли ты мне чего-нибудь? — сказал он.

И ответила ему вещая женщина:

— Еще до того, как ты пришел ко мне, знала я о твоей корове. Есть где-то у Сырдона потайной дом, подземное жилище. Где оно — никто не знает, и я тоже не знаю. Но у Сырдона в этом потайном жилище живет семья.

— А как же можно найти это жилище? — спросил Хамыц.

— Кто не знает суки Сырдона? — ответила вещая женщина. — Ночь проводит она в потайном жилище Сырдона и каждое утро на рассвете выходит наружу. Нужно подстеречь ее и поймать. Когда будет она в твоих руках, привяжи к ее ноге туго скрученную шерстяную нитку и отпусти ее. А ты проследи за ней, и думаю я, что приведет она тебя к потайному дому Сырдона.

Стал Хамыц подстерегать по утрам собаку Сырдона. И вот однажды ранним утром удалось ему поймать ее. Привязал он к ее ноге туго скрученную нитку и отпустил ее. Но не бежит собака к дому Сырдона, мечется то туда, то сюда, не хочет выдавать своего хозяина. Стал тут Хамыц избивать собаку — как же иначе? Избил ее до полусмерти, и тогда побежала собака, а нитка стелется вслед за ней и ведет за собой Хамыца.

Сырдона не было дома, а семейные его испугались, увидев Хамыца. «И как это только он нашел нас!» — подумали они.

Котел был полон мяса и кипел. Хамыц вынул мясо, понял, что это варится мясо его коровы, и, не в силах сдержать свой гнев, по одному и по два изловил детей Сырдона и бросил их в котел.

Развел он сильный огонь в очаге, взвалил себе на плечи что еще оставалось от его коровы и отнес в свой дом. Потом пошел он на нартский нихас. Сырдон тоже был там, но Хамыц промолчал и слова не промолвил. А когда Сырдон увидел Хамыца, сказал он, смеясь:

— Жалко Хамыца, ведь кто-то сейчас поедает мясо его коровы, а он сидит голодный!

— Быть может, у кого-то в котле варилось мясо моей коровы, но в этом же котле варится у него сейчас мясо его собственных детей, — ответил Хамыц.

Почуяло сердце Сырдона, что какое-то злое горе постигло его, ничего не ответил он Хамыцу и пошел торопливо домой. Заскочил он в свой дом, оглянулся и никого не увидел. «Самое время обедать, куда же они делись?» — в тревоге подумал Сырдон. Схватил он большую вилку, которая служит для того, чтобы вынимать мясо из котла, опустил ее в котел, поводил ею и вдруг видит: зубья вилки зацепили кости его детей — вот череп, а вот рука, нога… Сначала оцепенел Сырдон, выпала вилка из его рук, а потом зарыдал.

— Никто, кроме Хамыца, не мог совершить такого злодеяния! — сказал Сырдон, рыдая.

Потом достал из котла кости всех своих детей, сложил кости руки старшего своего сына и составил из них основу фандыра, жилы, ведущие к сердцам других сыновей, натянул он на фандыр, так что получилось двенадцать струн, опустился возле останков своих детей, ударил по струнам и запел-зарыдал:

— Беден я, мальчики мои, и не смогу устроить по вас поминание. Но всегда, когда люди будут класть на очаг приношение мертвым, будет в светлом раю поминаться имя твое, мой старший мальчик, — ведь назван ты был при рождении «очаг» — Конага.

И тут еще громче запел и заиграл Сырдон:

— Второй мой мальчик, ведь назван ты был Уарага при рождении, что значит «колено», и то, что при поминании мертвых люди будут класть на колено, то пусть будет тебе поминанием. Третий мой мальчик, Фуага, «дуновение», назван был ты, — так пусть же, когда на поминках люди будут дуть на горячее, это будет твоим поминанием.

Так одного за другим прославил он каждого из своих сыновей.

Глубокая яма была за дверью его потайного жилища, в этой яме похоронил он останки своих детей. А сам взял в руки свой фандыр и пошел на нихас нартов.

И сказал он нартам:

— Те, чьи сердца не испытали горести и несчастья, пусть послушают игру фандыра.

И так заиграл на фандыре Сырдон, что вся вселенная слушала его. Синее небо застонало и пролило слезы. Прекратили охоту хищные лесные звери и в безмолвии опустили головы к земле. Птицы стаями прилетели к Сырдону и зарыдали-загоревали вместе с ним. И люди, что сидели на нихасе, понурились и опустили головы, застонали, и градом полились слезы из их глаз.

А Сырдон все играет на своем фандыре и в лад струнам говорит нартам:

— Нарты, вот вам мое подношение. Только позвольте мне жить среди вас.

И, слушая песню Сырдона, нарты сказали:

— Разве можем мы оттолкнуть человека, который принес нам в дар такое сокровище!

И сказал тогда Урызмаг Сырдону:

— У нас с тобой, Сырдон, одна кровь. Ты всем нам брат. Если не жаль тебе подарить нам такое сокровище, то приходи и живи с нами. И, как брату, открыты перед тобой двери во все наши дома. И нет у нас тайн от тебя.

Взяли нарты из рук Сырдона фандыр, и сказали они друг другу:

— Если даже всем нам суждена погибель, навеки останется жить фандыр. Он расскажет о нас, и кто заиграет на нем, тот вспомнит о нас и тот станет нашим навсегда.

---

Сказания о нартах. Оглавление »»

Комментарии