АИВАДОН  ПРОЗÆ

 
Уырыссагау радзырд ныффыста – Л.Н. Толстой


 

  Ирон æвзагмæ йæ раивта – Зæнджиаты Бæбу


 

Отрывок из романа Толстого
«Хаджи-Мурат»

Толстойы роман
«Хаджи-Мурат»- æй скъуыддзаг

XIV

 

XIV

Двадцатого декабря Воронцов писал следующее военному министру Чернышеву. Письмо было по-французски.

«Я не писал вам с последней почтой, любезный князь, желая сперва решить, что мы сделаем с Хаджи-Муратом, и чувствуя себя два-три дня не совсем здоровым. В моем последнем письме я извещал вас о прибытии сюда Хаджи-Мурата: он приехал в Тифлис 8-го; на следующий день я познакомился с ним, и дней восемь или девять я говорил с ним и обдумывал, что он может сделать для нас впоследствии, а особенно, что нам делать с ним теперь, так как он очень сильно заботится о судьбе своего семейства и говорит со всеми знаками полной откровенности, что, пока его семейство в руках Шамиля, он парализован и не в силах услужить нам и доказать свою благодарность за ласковый прием и прощение, которые ему оказали. Неизвестность, в которой он находится насчет дорогих ему особ, вызывает в нем лихорадочное состояние, и лица, назначенные мною, чтобы жить с ним здесь, уверяют меня, что он не спит по ночам, почти что ничего не ест, постоянно молится и только просит позволения покататься верхом с несколькими казаками, — единственно для него возможное развлечение и движение, необходимое вследствие долголетней привычки. Каждый день он приходил ко мне узнавать, имею ли я какие-нибудь известия о его семействе, и просит меня, чтобы я велел собрать на наших различных линиях всех пленных, которые находятся в нашем распоряжении, чтобы предложить их Шамилю для обмена, к чему он прибавит немного денег. Есть люди, которые ему дадут их для этого. Он мне все повторял: спасите мое семейство и потом дайте мне возможность услужить вам (лучше всего на лезгинской линии, по его мнению), и если по истечении месяца я не окажу вам большой услуги, накажите меня, как сочтете нужным.

 

Ссæдзæймаг декабры Воронцов фыста Уæрæсейы æфсæддон министр Чернышевмæ ахæм гæххæтт (фыст уыд францусагау):

«Æз дæм фæстаг постимæ ницы ныффыстон, мæ уарзон кънйаз, уымæн æмæ раздæр мæн фæндыд, Хаджы-Муратимæ цы бакæндзыстæм, уый сбæлвырд кæнын. А фæстаг дыууæ-æртæ боны та чысыл нæфæразгæгомау дæн. Мæ фæстаг писмойы дын Хаджы-Мураты æрцыды хабар фехъусын кодтон. Уый æрцыд æстæймаджы. Дыккаг бон кæрæдзи базыдтам. Иу-аст-фараст боны бæрц йемæ ныхас кодтон æмæ мæхинымæры хъуыдытæ кодтон, сомбон нын цæмæн сбæздзæн, цы 'ххуыс нын фæуыдзæн. Ме стырдæр сагъæс та уыд, ныртæккæ йын цы хъуамæ бакæнæм, уый, йæ бинонты мæт тынг кæны æмæ йе 'ууæлтæм гæсгæ, цыма тынг зæрдиагæй зæгъы, цалынмæ йæ бинонтæ Шамилы къухы уой, уæдмæ баст у, йæ бон ницы бакæнын у æмæ йын амал нæй махæн нæ дзæбæхдзинæдтæ баххæст кæнын, кæй йæ бабуц кодтам, кæй йæ суазæг кодтам æмæ йын кæй бахатыр кодтам, уыдæтты тыххæй. Йæ бинонтæй кæй ницы бæрæг хабар хъусы, уый тыххæй стыр мæты бафтыд. æз æй кæй бæрны, кæй æвджид бакодтон, йæ уæлхъус чи вæййы æмæ иумæ кæимæ цæры, уыдон мын тыхджынæй дзурынц: æхсæв æй хуыcсæг нæ лхсы, хæрзчысыл йедтæмæ хæргæ дæр ницы кæны, æдзух кувы æмæ æрмæст уый куъæг у, цæмæй йын бæхыл бадыны æмæ рацу-бацу кæныны бар раттæм иукъорд хъазахъхъаджимæ,— уыцы хъуыддагыл лæппуйæ нырмæ ахуыр у æмæ æрмæст иунæг уымæй йæхи ирхæфсы æмæ йæ зæрдæ барухс кæны. æрвылбон æнæ æрбацæугæ æмæ бафæрс-гæ нæ фæуыдзæн, йæ бинонты тыххæй ныл ницы хабар æмбæлы, æви цы. Зæрдиагæй куры, мах къухы алырæтты цы уацайрæгтæ ис, уыдон куыд æрæмбырд кæнæм æмæ сæ йæ бинонтæй цæмæй баивæм, уый. Иæхицæй ма уæлæмхасæн дæр дæтты æхцайæ. Уыцы хъуыддаджы тыххæй йæхи чи нæ раласдзæн æмæ йын йе 'хсызгон чи нæ сараздзæн æхцайæ, ахæм адæмтæ ис. Алыбон мын уыцы иу ныхас кæны: «Фервæзын мын кæнут мæ бинонты, стæй мын амал раттут, уæ дзæбæхдзинæдтæ уын цæмæй баххæст кæнон, уымæн». (Хуыздæр уаид, уыйырдыгонау, хъуымыхъхъы бæсты). Зæгъы: «Мæйы бонмæ мæхи куы нæ равдисон æмæ уын стыр æххуысдзинад куы нæ бакæнон, уæд уын мæ сæр лыгмæ дæттын,— бафхæрут мæ, куыд уæ фæнда æмæ уæм куыд растдæр кæса, афтæ».

Я ему ответил, что все это кажется, мне весьма справедливым и что у нас найдется даже много лиц, которые не поверили бы ему, если бы его семейство оставалось в горах, а не у нас в качестве залога; что я сделаю все возможное для сбора на наших границах пленных и что, не имея права, по нашим уставам, дать ему денег для выкупа в прибавку к тем, которые он достанет сам, я, может быть, найду другие средства помочь ему. После этого я ему сказал откровенно мое мнение о том, что Шамиль ни в каком случае не выдаст ему семейства, что он, может быть, прямо объявит ему это, обещает ему полное прощение и прежние должности, погрозит, если он не вернется, погубить его мать, жену и шестерых детей. Я спросил его, может ли он сказать откровенно, что бы он сделал, если бы получил такое объявление Шамиля. Хаджи-Мурат поднял глаза и руки к небу и сказал мне, что все в руках бога, но что он никогда не отдастся в руки своему врагу, потому что он вполне уверен, что Шамиль его не простит и что он бы тогда недолго остался в живых. Что касается истребления его семейства, то он не думает, что Шамиль поступит так легкомысленно: во-первых, чтобы не сделать его врагом еще отчаяннее и опаснее; а во-вторых, есть в Дагестане множество лиц очень даже влиятельных, которые отговорят его от этого. Наконец он повторил мне несколько раз, что какая бы ни была воля бога для будущего, но что его теперь занимает только мысль о выкупе семейства; что он умоляет меня, во имя бога, помочь ему и позволить ему вернуться в окрестности Чечни, где бы он, через посредство и с дозволения наших начальников, мог иметь сношения с своим семейством, постоянные известия о его настоящем положении и о средствах освободить его; что многие лица и даже некоторые наибы в этой части неприятельской страны более или менее привязаны к нему; что во всем этом населении, уже покоренном русскими или нейтральном, ему легко будет иметь, с нашей помощью, сношения, очень полезные для достижения цели, преследовавшей его днем и ночью, исполнение которой так его успокоит и даст ему возможность действовать для нашей пользы и заслужить наше доверие. Он просит отослать его опять в Грозную, с конвоем из двадцати или тридцати отважных казаков, которые бы служили ему для защиты от врагов, а нам — для ручательства в истине высказанных им намерений.

 

Æз ын уыцы дзуапп радтон: уыдон æппæтдæр, мæ-нырдыгонау, иттæг раст сты. Йæ бинонтæ мах къухы куы нæ уой, фидардзинады æгъдауыл, фæлæ хохы куы баззайой, уæд ыл æнæууæнк чи кæндзæн, чи нæ йыл баууæнддзæн, ахæмтæ бирæтæ разындзæн не 'хсæн. æз, амал æмæ гæнæн цæмæй уа, уымæй нæ бадауæрддзынæн, нæ арæнты мидæг цы уацайрæгтæ ис, уыдон йæ бинонтæ балхæныны тыххæй цы æхца самал кæна, уыдоныл исты бафтауын мæ бон нæу, не 'гъдæуттæ нæ нæ амонынц, фæлæ æнæуый дæр исты æгъдауæй баххуыс кæнын, чи зоны æмæ базондзынæн. æвæццæгæн, мæ бон дæр бауыдзæн. Уыйфæстæ йын мæ зæрдиаг ныхас æргом загътон: Шамиль ын йæ бинонты ницæй тыххæй суæгъд кæндзæн, зæрдæтæ йын бавæрдзæн, йæ рæдыддзинад ын бахатыр кæндзæн æмæ йæ йæ фыццаг бынаты цæвæрдзæн, зæгъгæ, ноджы йæм бартхъирæн кæндзæн, фæстæмæ куы нæ раздæха, уæд ын йæ мад, йæ ус æмæ йын йе 'хсæз хъæбулы амарыныл фæстиат нæ фæуыдзæн. æз æй бафарстон,— æргом мын куыд зæгъа,— Шамилæй йыл ахæм уацхъуыд, ахæм хабар куы сæмбæла, уæд куыд бакæндзæн, уый. Хаджы-Мурат уæлæмæ арвырдæм скаст, йæ къухтæ схъил кодта æмæ загъта: «Уыдæттæ иууылдæр хуыцауы къухы сты, фæлæ йæ удæгасæй, барвæндонæй мæхи ме знаджы къухмæ рат-тон, уый дæ зæрдæйы кæрон дæр ма уæд, уымæн æмæ бæлвырд зонын, мæ дыууæ къухы хуызæн, кæй мын нæ бахатыр кæндзæн æмæ мæ амарыныл фæстиат кæй нæ фæуыдзæн, уый». Йæ бинонты тыххæй загъта: Шамиль ахæм æнæсæрфат, ахæм æнæзонд хъуыддаг нæ бакæн-дзæн, уымæн æмæ: 1) æдас мæ нæу, æмæ мæнæй йæхицæн стыр æмæ тас знаг не скæндзæн; 2) кæмæ байхъуса æмæ аргъ кæй дзырдæн скæна, ахæм барджын, дзырддзæугæ адæмтæ Дагъистаны бирæ ис сæ хæрзæ-джытæй, уыдон æй нæ бауадздзысты, бакъуылымпы йæ кæндзысты. Фæстаджырдæм та мын уыцы иу ньгхас къорд хатты ракодта: сомбон цы 'рцæудзæн, уый хуыцауы фæндон у, фæлæ ныртæккæйы сахат мæ бинонты сагъæс æмæ уыдон фервæзын кæныны йедтæмæ ницæйы мæт ис, зæгъгæ. Хуыцауæй курæгау мæ куры æххуысдзинад æмæ Цæцæны бæстæм ацæуыны бар. Уым кæд нæ хицæутты руаджы, уыдон зонгæйæ, йæ бинонты хабар хуыздæр бамбарид: цы 'гъдауы мидæг сты ацы сахат æмæ сын цы хуыздæр амал ис Шамилы къухæй фервæзын кæнынæн! Хаджы-Мураты ныхæстæм гæсгæ, уыцы знаджы бæсты хуымæтæджы адæмæй нæ, фæлæ йын наибты æхсæн дæр ис хæрзгæнджытæ, иузæрдион ыл чи у æмæ йын йæ сæр чи нæ аппардзæн, ахæмтæ. Уырыс кæй бацахстой æмæ сæ ныхмæ кæм нæма лæууынц, уыцы бæсты йын æнцондæр æмæ хуыздæр бантысдзæн, цæмæ хъавы æмæ йæ æхсæв уæд, бон уæд хуыссæг цæй тыххæй нæ ахсы, уыцы хъуыддаг бакæныя. æмæ, иугæр уый йæ къухы куы бафта, уæд йæ зæрдæ ничердæмуал æхсайдзæн æмæ йе 'ргом иудадзыгдæр махмæ ратдзæн, йе 'ууæнк сфидар кæндзæн æмæ мах пайдайæн кусдзæн. Куры, Грознамæ йæ цæмæй арвитæм иу-дыууын кæнæ æртын хъазахъхъаджимæ, знæгтæй йæ чи бахъахъхъæна, махæн та фидардзинадæн æххуыс чи уа йæ уынаффæты æцæгдзинады тыххæй.

 

 

Наиб — Шамилы рæстæджы хицæн бæстæйы хицау.
 


Вы поймете, любезный князь, что все это очень озадачило меня, так как, что ни сделай, большая ответственность лежит на мне. Было бы в высшей степени неосторожно вполне доверять ему; но если бы мы хотели отнять у него средства для бегства, то мы должны были бы запереть его; а это, по моему мнению, было бы и несправедливо и неполитично. Такая мера, известие о которой скоро распространилось бы по всему Дагестану, очень повредила бы нам там, отнимая охоту у всех тех (а их много), которые готовы идти более или менее открыто против Шамиля и которые так интересуются положением у нас самого храброго и предприимчивого помощника имама, увидевшего себя принужденным отдаться в наши руки. Раз что мы поступили бы с Хаджи-Муратом, как с пленным, весь благоприятный эффект его измены Шамилю пропал бы для нас.

 

Ды мæ бамбардзынæ, мæ уарзон кънйаз, уыдæттæ мæ хаттæй-хатт сагъæсы бафтауынц, æмæ сдызæрдыг вæййын, уымæн æмæ мыл ис стыр уаргъ æвæрд, æмæ мæ алы къахдзæфæн дæр стыр дзуапп дæттын хъæуы. Цы зæгъын æй хъæуы, стыр рæдыд æмæ æнæсæрфат хъуыддаг уаид, Хаджы-Муратыл æгæр тынг куы æууæндæм, уæд. Фæлæ алидздзæ.н, зæгъгæ, йæ уый тæссæй акъахдзæф кæнын куы никæдæм уадзæм, уæд æй ахæстоны дарын хъæуы. Афтæ бакæнын та, мæнырдыгонау, растдæр, стæй зондджындæр хъуыддаг нæ уыдаид, уымæн æмæ йæ кой уайтагъддæр æгас Дагъистаныл айхъуыстаид æмæ нын уым нæ хъуыддаг бахъыгдардтаид. Шамилы ныхмæ æргом ныллæууын кæй зæрды ис, уыдон дызæрдыг кæнын байдайдзысты æмæ сæхиуыл фæхæцдзысты, уымæн æмæ Шамилæн йæ тæккæ сæрæндæр, йæ тæккæ лæджыхъæдджындæр æххуысгæнæг йæ сæр бафснайынæн хуыздæрæн мах кæм бацагуырдта, уым ын æгъдау раттын куы нæ базонæм æмæ йæ уацайраджы бынаты куы цæвæрæм, уæд нын уый иннæтæ сæ зæрдæмæ хæсдзысты, æмæ нын хуыздæрæн нæ фæуыдзæн.

Поэтому я думаю, что не мог поступить иначе, как поступил, чувствуя, однако, что можно будет обвинить меня в большой ошибке, если бы вздумалось Хаджи-Мурату уйти снова. В службе и в таких запутанных делах трудно, чтобы не сказать невозможно, идти по одной прямой дороге, не рискуя ошибиться и не принимая на себя ответственности; но раз что дорога кажется прямою, надо идти по ней, — будь что будет.

 

Уымæ гæсгæ æз æнхъæл дæн, æмæ, æз куыд бакодтон, æндæр хуыздæр бакæнæн нæ уыд. æцæг мæ зæрдæмæ уый хæссын,— Хаджы-Мурат лидзынвæнд, миййаг, куы скæна, уæд мын мæ хъуыддаг стыр рæдыддзинадыл банымайдзысты. Куысты мидæг æмæ ахæм зынраиртасæн стыр хъуыддæгты мидæг адæймаг фæрæдийынæй тæрсгæйæ йæхимæ куы ницы азым иса, уæд тынг зын у æдзух уыцы иудадзыг æмраст фæндагыл цæуын, фæлæ, мæнырдыгонау, иугæр фæндаг раст куы зына, уæд цæуын хъæуы, æмæ цы уа, уый уæд!

Прошу вас, любезный князь, повергнуть это на рассмотрение его величеству государю императору, и я буду счастлив, если августейший наш повелитель соизволит одобрить мой поступок. Все, что я вам писал выше, я также написал генералам Завадовскому и Козловскому, для непосредственных сношений Козловского с Хаджи-Муратом, которого я предупредил о том, что он без одобрения последнего ничего сделать и никуда выехать не может. Я ему объявил, что для нас еще лучше, если он будет выезжать с нашим конвоем, а то Шамиль станет разглашать, что мы держим Хаджи-Мурата взаперти; но при этом я взял с него обещание, что он никогда не поедет в Воздвиженское, так как мой сын, которому он сперва сдался и которого считает своим кунаком (приятелем), не начальник этого места, и могли бы произойти недоразумения. Впрочем, Воздвиженское слишком близко от многочисленного враждебного нам населения, между тем как для сношений, которые он желает иметь со своими поверенными, Грозная удобна во всех отношениях.

 

Курын дæ, мæ уарзон кънйаз, ацы ныхæстæ йе стырдзинад нæ бæрзонд паддзахмæ бахæццæ кæн. æз мæхи стыр амондджын хондзынæн, мæ хъуыддаг нæ бæрзонд уынаффæгæнæгмæ раст куы фæкæса, уæд. Дæумæ ацы гæххæтты цыдæриддæр ныффыстон, уыдæттæ иууылдæр Заводский æмæ Козловский-инæлæрттæм дæр ныффыстон. Хаджы-Муратæн бафæдзæхстон: Козловский-инæлары æвастæй, уый æнæ базонгæйæ æмæ уынаффæйæ йæ бон нæу хъуыддаг бакæнын æмæ искæдæм ацæуын. Уый дæр ма йын загътон: махæн хуыздæр æмæ æнæзæрдæхсайгæдæр уыдзæн, мах къанвоимæ куы цæуа, уæд, кæннод Шамиль атауыс, акой кæндзæн, цыма мах Хаджы-Мураты бастæй дарæм, уыйау. Дзырд дзы райстон, Воздвиженскимæ, мæ фырт кæм цæры, уырдæм кæй никуы ацæудзæн, ууыл. Бамбарын ын кодтам, мæ фырт йæхицæн æрдхордыл кæй нымайы æмæ æппæты фыццаг йæхи кæй къухмæ радта, йæхи кæй уазæг бакодта, уый уыцы бæсты хицау нæу, æмæ йын уырдæм ацыд фыдбылыз æмæ зæрдæхуддзинады йедтæмæ кæй ницы ратдзæн, уый. Уæвгæ та Воздвиженскийæн йæ хæд раз не знаг нæ ныхмæ чи лæууы, ахæм стыр хъæу ис, æмæ йын Хаджы-Муратæн йæ бинонты хабæрттæ базонынæн, йæ хæрзгæнджытимæ радзурбадзурæн Грозна алцæмæй дæр бирæ хуыздæр у.

Кроме двадцати избранных казаков, которые, по его же просьбе, ни на шаг не отстанут от него, я послал ротмистра Лорис-Меликова, достойного, отличного и очень умного офицера, говорящего по-татарски, знающего хорошо Хаджи-Мурата, который, кажется, тоже вполне доверяет ему. Десять дней, которые Хаджи-Мурат провел здесь, он, впрочем, жил в одном доме с подполковником князем Тархановым, начальником Шушинского уезда, находящимся здесь по делам службы; это истинно достойный человек, и я ему вполне доверяю. Он также заслужил доверие Хаджи-Мурата, и через него одного, так как он отлично говорит по-татарски, мы рассуждали о самых деликатных и секретных делах.

 

Ссæдз хъазахъхъаджы Хаджы-Муратæн кæддæриддæр йемæ уыдзысты æмæ, йæхи фæндонмæ гæсгæ, æнæ уыдон иу къахдзæф дæр никæдæм кæндзæн. Ноджы ма йæ цуры уыдзæн, Хаджы-Мураты хорз чи зрны, ахæм иттæг зондджын, саг афицер Лорис-Меликов. Лорис-Меликов тæтæйрагау тæтæйраг лæгæй уæлдай нæу, æмæ йыл, æз æй куыд æмбарын, афтæмæй Хаджы-Мурат тыиг хорз æууæнды. Ам, Калачы, Хаджы-Мурат дæс боны иу агъуысты мидæг Шушайы зылды хицау — кънйаз Тарханы фыртимæ фæцард. Тарханы фырт иттæг лæджыхъæдджын æмæ æууæнкджын адæймаг у, лæгæй лæг зæгъын хъæуы. Хаджы-Муратæн Тарханы фырт йæхи бауарзын кодта æмæ йыл, уымæ гæсгæ, тынг хорз æууæндыд. Тæтæйрагау тынг дæсны дзуры, æмæ уый руаджы Хаджы-Муратимæ нæ зæрдæбыны ныхæстæ, нæ сусæг хъуыддæгтæ-иу кæрæдзийæн æргом кодтам.

Я советовался с Тархановым насчет Хаджи-Мурата, и он совершенно согласился со мной в том, что или следовало поступить, как я поступил, или заключить Хаджи-Мурата в тюрьму и сторожить его со всеми возможными строгими мерами, — потому что уже раз обращаться с ним худо, его не легко стеречь, - или же удалить его совсем из страны. Но эти две последние меры не только бы уничтожили всю выгоду, вытекающую для нас из ссоры между Хаджи-Муратом и Шамилем, но приостановили бы неизбежно всякое развитие ропота и возможность возмущения горцев против власти Шамиля. Князь Тарханов мне сказал, что сам уверен в правдивости Хаджи-Мурата и что Хаджи-Мурат не сомневается в том, что Шамиль никогда его не простит и велит казнить, несмотря на обещанное прощение. Единственная вещь, которая могла озаботить Тарханова в его сношениях с Хаджи-Муратом, это — его привязанность к своей религии, и он не скрывает, что Шамилю можно будет действовать на него с этой стороны. Но, как я уже говорил выше, он никогда не убедит Хаджи-Мурата в том, что не лишит его жизни или сейчас, или спустя несколько времени после его возвращения.

Æз Тарханы фыртимæ аныхæстæ кодтон, æмæ мемæ разы у алцæуыл дæр Хаджы-Мураты тыххæй. Зæгъы: кæнæ æз куыд бакодтон, афтæ бакæнын хъуыд, кæнæ йæ ахæстоны дарын хъуыд, науыйнæй — а бæстæй йæ искæдæм фервитын хъуыд, уымæн æмæ йæм дзæбæх цæстæй куы нæ ракастаиккам, уæд йæ бахъахъхъæнын зын уыдаид. æвзæр æгъдауы мидæг æй куы цæвæрдтаиккам, уæд нын Хаджы-Мурат æмæ Шамилы знагдзинад пайда нæ, фæлæ фыдбылыз фæцадаид, уымæн æмæ хæххон адæм уый базонгæйæ бар-æнæбары дæр Шамилимæ фидыдтаиккой æмæ йæ ныхмæ ныллæууын ничиуал бауæндыдаид. Кънйаз Тарханы фырт мын загъта, Хаджы-Мурат иудзырдон æмæ æцæг лæг кæй у, уый йæ кæй уырны. Хаджы-Мурат æнæгуырысхойæ тынг хорз зоны, Шамиль ын дзырд куы радта. бахатыр дын кæндзынæн, зæгъгæ, уæддæр æй кæй фæсайдзæн æмæ йæ искæдбон æнæ амаргæ кæй нæ фæуыдзæн, уый. æцæг иу хъуыддаг ис: Тарханы фырт Хаджы-Муратыл дызæрдыг, гуызавæ цæй тыххæй кæны, ахæм, æмæ йæ сусæг дæр нæ кæны: Хаджы-Мурат диныл æгæр баст, æгæр иузæрдион у, æмæ уымæ гæсгæ тæссаг у, Шамиль æй дины æгъдауæй, дины номæй йæхирдæм куы аздаха, уымæй. Фæлæ, æрдæбон кæй загътон, уый та зæгъын: Шамиль Хаджы-Мураты ницæй тыххæй бауырнын кæндзæн, цæвиттон, фæстæмæ йæм аздæхт, уæдæй кæнæ уыцы бон, кæнæ искæдбон ма амара, ууыл.

Вот все, любезный князь, что я хотел сказать вам насчет этого эпизода здешних дел».
 

 

Гъеуый дын мæ хабæрттæ, мæ уарзон кънйаз, зæгъинаг дын кæй уыдтæн, ам чи 'рцыд, уыцы хъуыддæгты тыххæй».
 

XV

 

 

XV

Донесение это было отправлено из Тифлиса 24 декабря. Накануне же нового, 52-го года, фельдъегерь, загнав десяток лошадей и избив в кровь десяток ямщиков, доставил его к князю Чернышеву, тогдашнему военному министру.

И 1 января 1852 года Чернышев повез к императору Николаю в числе других дел и это донесение Воронцова.

 

Уыцы гæххæтт æрвыст æрцыд Калакæй 1852 азы декабры 24 боны. Писмохæссæг фæндагыл бæхтæрджыты цæсгæмттæ пырх кæнгæйæ æмæ тыхтардæй бæхтæ цæгъдгæйæ, æнтъæргæ бæхæй, Ногбонæй бон раздæр гæххæтт æфсæддон министр кънйаз Чернышевыл сæмбæлын кодта 1852 азы. Тъæнджы мæйæн йæ фыццаг бон Чернышев иннæ хъуыддæгтимæ Воронцовы гæххæтт паддзахмæ бахаста.

Чернышев не любил Воронцова — и за всеобщее уважение, которым пользовался Воронцов, и за его огромное богатство, и за то, что Воронцов был настоящий барин, а Чернышев все-таки parvenu, главное — за особенное расположение императора к Воронцову. И потому Чернышев пользовался всяким случаем, насколько мог, вредить Воронцову. В прошлом докладе о кавказских делах Чернышеву удалось вызвать неудовольствие Николая на Воронцова за то, что по небрежности начальства был горцами почти весь истреблен небольшой кавказский отряд. Теперь он намеревался представить с невыгодной стороны распоряжение Воронцова о Хаджи-Мурате. Он хотел внушить государю, что Воронцов всегда, особенно в ущерб русским, оказывающий покровительство и даже послабление туземцам, оставив Хаджи-Мурата на Кавказе, поступил неблагоразумно; что, по всей вероятности, Хаджи-Мурат только для того, чтобы высмотреть наши средства обороны, вышел к нам и что поэтому лучше отправить Хаджи-Мурата в центр России и воспользоваться им уже тогда, когда его семья будет выручена из гор и можно будет увериться в его преданности.

 

Чернышев Воронцовы нæ уарзта, иуæй тынг кадджын æмæ уарзон лæг кæй уыд адæмæн, уый тыххæй, иннæмæй стыр мулчы хицау æмæ хæрзмыггаг дæр кæй уыд, Чернышев та кънйаз æрæджиау кæй ссис æмæ уымæ гæсгæ цауддæр кæй уыд мыггагæй, уый тыххæй; фæлæ уæлдай тынгдæр та, паддзах Воронцовмæ дзæбæх цæстæй кæй каст æмæ кæ хъулон уарзт кæй кодта, уый дымæгмæ. Уымæ гæсгæ Чернышев Воронцовмæ къухгæнæн кодта æмæ йын амал æмæ гæнæн цас уыд, уымæй нæ ауæрста истæмæй Воронцовы бахъыгдарыныл. Айагъоммæ Чернышев Кавказы хъуыддæгты тыххæй цы радзырдта, уым ын Воронцовы фелхыскъ кæнын бантыст. Никъала-паддзахы зæрдæ фæхудти, хицæутты аххосæй æмæ æнæсæрфатдзинадæй уырысы æфсæдтæй иучысыл къордæн хæххон адæм алæмæты цагъд кæй ныккодтой, уый тыххæй. Ныр дæр йæ зæрды уыд, Воронцовы уынаффæ Хаджы-Мураты тыххæй рæдыды æгъдауыл бавдисын. Уый паддзахæн бамбарын кæнынмæ хъавыд, цыма Воронцов уырысæй иннæ æцæгæлон адæммæ дзæбæхдæр цæстæй кæсы, йæ арм сыл дары æмæ сын фарсласæн кæны, уыйау. Хаджы-Мурат, æвæццæгæн, махмæ раиыд æрмæст нæ хъæнтæ, не 'фсæддон хъуыддæгтæ æмæ нæ хæцæнгарз сбæрæг кæныны тыххæй, æмæ уымæ гæсгæ хуыздæр уыдаид, Хаджы-Мурат Уæрæсейы бæрæгастæумæ æрвыст куы 'рцыдаид, уæд. Цалынмæ йæ биионтæ нæ къухы бафтой æмæ ныл ныр гадзрахатæй нал рацæудзæн, уый бæлвырддзинад сбæрæг уыдаид, уалынмæ йæ хъуыддагмæ хæстæг уадзын нæма хъуыди.


parvenu — выскочка (фран.)
 


   

Но план этот не удался Чернышеву только потому, что в это утро 1 января Николай был особенно не в духе и не принял бы какое бы ни было и от кого бы то ни было предложение только из чувства противоречия; тем более он не был склонен принять предложение Чернышева, которого он только терпел, считая его пока незаменимым человеком, но, зная его старания погубить в процессе декабристов Захара Чернышева и попытку завладеть его состоянием, считал большим подлецом. Так что благодаря дурному расположению духа Николая Хаджи-Мурат остался на Кавказе, и судьба его не изменилась так, как она могла бы измениться, если бы Чернышев делал свой доклад в другое время.

 

Фæлæ Чернышев цы сфæнд кодта, уый йын ацы хатт нæ бантыст, уымæн æмæ тъæнджы мæйæн йæ фыццаг.бон Никъала-паддзах йæ уагыл, йæ дзæбæх зæрдæйыл нæ уыд æмæ уыйадыл æрмæст мæ фæндон уа, мæ дзырд суа, уый тыххæй никæмæ байхъуыстаид, никæй дзырдæн аргъ скодтаид, уæлдайдæр та Чернышевы дзырдæн. Никъала Чернышевы нæ уарзта, фæлæ йæ бæсты хуыздæрæн кæй æрæвæрдтаид, ахæм лæгыл нæ хæст кодта æмæ йæ æнæбары дардта. Декабристты хъуыддаджы мидæг йе 'рвад Захар Чернышевы фесафынмæ кæй хъавыд, йæ бынтыл ын æрхæцон, зæгъгæ, уыйадыл æй паддзах стыр дзæсгом, æнаккаг, æнахъинон адæймагыл нымадта. Уыцы бон Никъала Хаджы-Мураты амондæн йæ чемы, йæ зæрдæйы дзæбæхыл кæй нæ уыд, уый сæраппонд Хаджы-Мурат баззад Кавказы. Чернышев æндæр бон куы раныхас кодтаид, уæд, чи зоны, 'мæ Хаджы-Мурат уыцы æгъдауы мидæг нæ баззадаид.

Было половина десятого, когда в тумане двадцатиградусного мороза толстый, бородатый кучер Чернышева, в лазоревой бархатной шапке с острыми концами, сидя на козлах маленьких саней, таких же, как те, в которых катался Николай Павлович, подкатил к малому подъезду Зимнего дворца и дружески кивнул своему приятелю, кучеру князя Долгорукого, который, ссадив барина, уже давно стоял у дворцового подъезда, подложив под толстый ваточный зад вожжи и потирая озябшие руки.

 

Фараст сахаты æмæ æрдæг уыдаид. Фырхъызтæй арвыл фæлм сбадт. Термометр уазал æвдыста 20 градусы. Стæвдтæарæзт, даргъзачъеджын, Чернышевы бæхтæрæг хораса хъæдабæ тæнæгбыл худы мидæг, паддзах Никъала цы дзоныгъы фæбады, ахæм гыццыл дзоныгъы мидæг разæй бадгæйæ паддзахы Зымæгон цæрæн галуаны дуармæ хъыс-хъысгæнгæ стæлфыд æмæ йæ хæлар, кънйаз Долгорукийы бæхтæрæгæн йæ сæрæй акуывта. Уымæн йæ хицау дзоныгъæй раджы рахызт æмæ, уымæ æнхъæлмæ кæсгæйæ, æддейы паддзахы дуармæ лæууыд, йæ бæзджын бæмбæджджын уæлæфтауы бын йæ бози бакодта æмæ йе 'ргъæвст къухтæ аууæрста.

Чернышев был в шинели с пушистым седым бобровым воротником и в треугольной шляпе с петушиными перьями, надетой по форме. Откинув медвежью полость, он осторожно выпростал из саней свои озябшие ноги без калош (он гордился тем, что не знал калош) и, бодрясь, позванивая шпорами, прошел по ковру в почтительно отворенную перед ним дверь швейцаром. Скинув в передней на руки подбежавшего старого камер-лакея шинель, Чернышев подошел к зеркалу и осторожно снял шляпу с завитого парика. Поглядев на себя в зеркало, он привычным движеньем старческих рук подвил виски и хохол и поправил крест, аксельбанты и большие с вензелями эполеты и, слабо шагая плохо повинующимися старческими ногами, стал подниматься вверх по ковру отлогой лестницы.

Пройдя мимо стоявших в парадной форме у дверей подобострастно кланявшихся ему камер-лакеев, Чернышев вошел в приемную. Дежурный, вновь назначенный флигель-адъютант, сияющий новым мундиром, эполетами, аксельбантами и румяным, еще не истасканным лицом с черными усиками и височками, зачесанными к глазам так же, как их зачесывал Николай Павлович, почтительно встретил его. Князь Василий Долгорукий, товарищ военного министра, с скучающим выражением тупого лица, украшенного такими же бакенбардами, усами и висками, какие носил Николай, встал навстречу Чернышева и поздоровался с ним.

 

Чернышев уыд хъуынджын халасхуыз уырддзарм æфцæгготджын цинелы мидæг æмæ æртæдзыхон худы, уасæджы систæй фæлыст йæ сæрыл, æгъдаумæ гæсгæ кондæй. Дзоныгъæмбæрзæн арсдзарм иуварсырдæм аппæрста æмæ арæхсгæйæ йе 'ргъæвст къæхтæ дзоныгъæй раласта. Къалос нæ дардта æмæ йæм уыцы æгъдау кæй уыд, уый лæгдзинадыл нымадта. уымæй йæхи сæрыстыр кодта, йæ сины сæрыл хæцыд. Йæхи рæстытæ кæнгæйæ, лæппуйы цыдæй, шпорæтæй зæлланг-мылунг кæнгæ гауызæй æмбæрзт тыргъмæ бараст. Дуаргæс ын рагацау, стыр адæмæн куыд æмбæлди, афтæ дуар зæрдæлхæнæн конд бакодта. Йæ цинел йе уæнтæй камер-лакейы къухтæм æрæппæрста, айдæны цур алæууыд æмæ арæхсгæйæ йæ худ систа йæ къæбæлдзыг кæнгæ сæрыхъуынтæй. Айдæны йæхимæ бакаст, йæ дадалитæ æмæ йæ бецыкк аздыхтытæ кодта, йæ зæронд къухтæй йæ хæрзиуæг, аксельбанттæ æмæ пъагæттæ адзæбæхтæ кодта æмæ лæмæгъ, æндæдзгæ цыдæй, йæ зæронд æгоммæ-гæсгæ къæхтыл гауызæй æмбæрзт тæссармæ арæзт асинтыл хæрдмæ цæуын байдыдта. Дуары цур лæууыдысты камер-лакейтæ бæрæгбонарæзтæй æмæ Чернышевæн цагъайраджы зæрдæлхæнæн куывд акодтой сæ сæртæй, сæ цурты куы бараст æнхъæлмæгæсæн уатмæ, уæд. Радгæс, æрæджы флигель-адъютанты бынаты кæй цæвæрдтой, ахæм, æрттывдтытæ калгæ йæ ног дарæсы мпдæг, æнæихсыд, сырхуадул цæггом æмæ гыццыл сау рихитимæ æмæ, Никъала Павелы фырт куыд кодта, афтæ размæ, цæстытырдæм фаст гыццыл сау дадзлитимæ зæрдæлхæнæн худæнбылæй Чернышевы размæ рауад. Кънйаз Василий Долгоруrий. æфсæддон министры хæдивæг, æнкъард æмæ къуымых цæстæнгасимæ Чернышевы къух райста. Долгорукий паддзах Никъалайы хуызæи æмæ уый æгъдауыл рихитæ, зачъетæ æмæ дадалитæ дардта.

   

Шпорæтæ — бæхджын æфсамты фадыварцыл вæййынц агайынæн.
Камер-лакей
— лакейты хистæр.
 


L'empereur? — обратился Чернышев к флигель-адъютанту, вопросительно указывая глазами на дверь кабинета.

 

— L empereur? — загъта Чернышев флигель-адъютантæн, йæ цæстытæй паддзахы кусæн уаты дуар амонгæйæ.


L'empereur — Император? (франц.)
 


   

Sa Majeste vient de rentrer, — очевидно с удовольствием слушая звук своего голоса, сказал флигель-адъютант и, мягко ступая, так плавно, что полный стакан воды, поставленный ему на голову, не пролился бы, подошел к беззвучно отворявшейся двери и, всем существом своим выказывая почтение к тому месту, в которое он вступал, исчез за дверью.
      Долгорукий между тем раскрыл свой портфель, проверяя находящиеся в нем бумаги.
       Чернышев же, нахмурившись, прохаживался, разминая ноги и вспоминая все то, что надо было доложить императору. Чернышев был подле двери кабинета, когда она опять отворилась и из нее вышел еще более, чем прежде, сияющий и почтительный флигель-адъютант и жестом пригласил министра и его товарища к государю.

 

Sa Majeste vient de rentrer, — хъæлдзæгæй, æнуыдæй йæ хъæлæсы ахастмæ хъусгæйæ, загъта флигель-адъютант. Зæххыл нæ хæцыд, афтæ (Фæлмæн рог къахдзæфтæ кæнгæйæ бацыд дуармæ. Цыма доны агуывзæ йæ сæрыл куы хастаид, уæддæр дзы æртах дæр нæ акалдаид, афтæ рог къахдзæфтæй цыд. Цы бынатмæ фæцæуы, уымæн бирæ кад кæй кæны, уый йыл бæрæг уыд. Дуар бакодта сындæггай æмæ фæмидæг. Долгорукий, дзæгъæл бадты бæсты, йæ пъартфел райгом кодта æмæ йæ мидæг цы гæххæттытæ уыд, уыдон равзар-бавзар кодта. Чернышев та йæ къæхтæ раст кæнгæйæ тар æрфыгæй рацу-бацу кодта æмæ, пздазахæн цы хъуыддæгтæ зæгъинаг уыд, уыдоны тыххæй хъуыдытæ кодта. Чернышев паддзахы кусæн уаты дуары цур куыд лæууыд, афтæ дуар байгом, æмæ мидæгæй рацыд фыццагæй ноджыдæр тынгдæр æрттиваг æмæ уæздандæр арæзт флигель-адъютант æмæ къухы ацамындæй мидæмæ загъта æфсæддон министрæн æмæ йæ хæдивæгæн.


Sa Majeste vient de rentrer — Его величество только что вернулись (франц.)
 


 

Sa Majeste vient de rentrer — Йе 'стырдзинад нырма ныртæккæ æрбаздæхт.
 


Зимний дворец после пожара был давно уже отстроен, и Николай жил в нем еще в верхнем этаже. Кабинет, в котором он принимал с докладом министров и высших начальников, была очень высокая комната с четырьмя большими окнами.
Большой портрет императора Александра I висел на главной стене. Между окнами стояли два бюро. По стенам стояло несколько стульев, в середине комнаты — огромный письменный стол, перед столом кресло Николая, стулья для принимаемых.

 

Паддзахы Зымæгон галуан сыгъды фæстæ ног конд æрцыд, æмæ ма Никъала цард уæллаг уæладзыджы, министртæ æмæ стыр хицæуттимæ цы уаты мидæг ныхас кодта, уым. Уый уыд тынг бæрзонд уат цыппар дынджыр рудзынгимæ. Йæ сæйраг къулыл ауыгъд уыд паддзах Александр I стыр хуыз. Рудзгуыты æхсæн лæууыдысты бæрзондкъахджын дыууæ стъолы. Къулты æнцой æвæрд уыдысты иукъорд бандоны, уатæн йæ бæрæгастæу — дырджыр фыссæн стъол, стьолы раз — Никъалайы къæлæтджын фæлмæн бандон æмæ æнæуый бандæттæ, чи йæм цыд, уыдоны тыххæй.

Николай, в черном сюртуке без эполет, с полупогончиками, сидел у стола, откинув свой огромный, туго. перетянутый по отросшему животу стан, и неподвижно своим безжизненным взглядом смотрел на входивших. Длинное белое лицо с огромным покатым лбом, выступавшим из-за приглаженных височков, искусно соединенных с париком, закрывавшим лысину, было сегодня особенно холодно и неподвижно. Глаза его, всегда тусклые, смотрели тусклее обыкновенного, сжатые губы из-под загнутых кверху усов, и подпертые высоким воротником ожиревшие свежевыбритые щеки с оставленными правильными колбасиками бакенбард, и прижимаемый к воротнику подбородок придавали его лицу выражение недовольства и даже гнева. Причиной этого настроения была усталость. Причина же усталости было то, что накануне он был в маскараде и, как обыкновенно, прохаживаясь в своей кавалергардской каске с птицей на голове, между теснившейся к нему и робко сторонившейся от его огромной и самоуверенной фигуры публикой, встретил опять ту маску, которая в прошлый маскарад, возбудив в нем своей белизной, прекрасным сложением и нежным голосом старческую чувственность, скрылась от него, обещая встретить его в следующем маскараде. Во вчерашнем маскараде она подошла к нему, и он уже не отпустил ее. Он повел ее в ту специально для этой цели державшуюся в готовности ложу, где он мог наедине остаться с своей дамой. Дойдя молча до двери ложи, Николай оглянулся, отыскивая глазами капельдинера, но его не было. Николай нахмурился и сам толкнул дверь ложи, пропуская вперед себя свою даму.

 

Никъала, æрдæгпъагæттимæ сау сюртучы мидæг, стъолы раз бандоныл йæ хытъынджын æнгомæлвæст гуыр фæгтæуæз ауагъта æмæ мæрдон цæстæнгасæй æдзыпæг каст, чи йæм цыд, уыдонмæ. Даргъ урс цæсгомыл йæ фæтæн дынджыр къуыпп ных бæрæг дардта йæхи лæгъз фаст дадалиты æхсæнæй. Дадалитæ аив тыхт уыдысты йæ кæнгæ сæрыхъуынтимæ, йæ гæмæх сæр бæрæг куыд нæ уыдаид, куыд нæ зындаид, афтæ. йæ мæрдон æнтъыснæг цæсгом æмæ йæ тар цæстытæ абоны бон æнæуый бонæй уæлдай тардæр æмæ æнтъыснæгдæр уыдысты. Хæрдмæ здыхт рихиты бын зæронд былтæ, ногдаст нард уадултæ цæджындзау быцæуæвæрд бæрзонд æфцæгготимæ, зормæйы хуызæн рæсугъд тыхт зачъетæ æмæ æфцæгготмæ æлхъывд роцъо — уыдон ыи йæ цæсгомы хатт, цы уыд, уымæй йæ ноджы мæстыхуыз æмæ карздæр кодтсй, цыма уыцы бон йæхи дæр нæ уарзта, уыйхуызæн уыд.
Афтæ цæмæн уыд куы зæгъай, уæд, цæвиттоны хъуыддагæй, фæллад уыд. Фæллад та уымæн уыд, æмæ уыцы бонæн йе 'хсæвы маскарады уыд. Уым, йæ цъиуджын худ йæ уæлæ, афтæмæй адæмы æхсæн рацу-бацу кодта. Адæм ыл æмбырдтæ кодтой æмæ йын æнæзивæгæй, тæрсгæ-ризгæйæ фæндаг лæвæрдтой йæ дынджыр, стæвдтæарæзт гуыры бакасты тæссæй. Уыйагъоммæ, айфыццаг цы маскарад уыд, уым иу урсбуар, хæрзконд, гуырвидауц, зæрдæмæдзæугæ, буцхъæлæсджын маскæйыл сæмбæлд. Зæронды зæрдæ рæсугъд чызгмæ бахъазыд. Чызг ын зæрдæтæ бавæрдта, иннæ маскарады сæмбæлдзыстæм, зæгъгæ, æмæ фæаууон, йæхи асайдта. Дысоны маскарады та йæм уыцы чызг йæхи баласта, æмæ йæ Никъала ацы хатт йæхицæй никæдæмуал ауагъта, фæлæ йæ йæ бынатмæ бахуыдта. Никъалайæн сылгоймаджимæ хибарæй абадын амал цæмæй уыдаид, уыцы бынат сæрмагонд уый тыххæй арæзт уыд. Бынаты дуармæ æнæдзургæйæ бацыд, фæстæмæ фæкаст æмæ йæ цæст алырдæм ахаста,—йæхинымæры дуаргæсы агуырдта,— фæлæ уый уым нæ разынд. Никъала йæхи фæтар кодта, дуар батъæпп ласта æмæ æхсины йæ разæй бауагъта.

Il y a quelqu'une — сказала маска, останавливаясь. Ложа действительно была занята. На бархатном диванчике, близко друг к другу, сидели уланский офицер и молоденькая, хорошенькая белокуро-кудрявая женщина в домино, с снятой маской. Увидав выпрямившуюся во весь рост и гневную фигуру Николая, белокурая женщина поспешно закрылась маской, уланский же офицер, остолбенев от ужаса, не вставая с дивана, глядел на Николая остановившимися глазами.
Как ни привык Николай к возбуждаемому им в людях ужасу, этот ужас был ему всегда приятен, и он любил иногда поразить людей, повергнутых в ужас, контрастом обращенных к ним ласковых слов. Так поступил он и теперь.

 

Il ya quelqu'une,—загъта маскæ фрацусагау æмæ æваст фæлæууыд. Бынат æцæг уыд ахст: хъæда-бæйæ æмбæрзт гыццыл диваныл фæрсæй-фæрстæм кæрæдзимæ хæстæг бадтысты иу улайнаг афицер æмæ æвзонг, хæрзуынд, бурхил, къæбæлдзыгсæр сылгоймаг æнæ маскæйæ «домино» дарæсы мидæг. Сылгоймаг Никъалайы мæстыхуыз, карз цæсгом æмæ схъæл гуыры фæлгонц куы ауыдта, уæд йæ маскæ йæ уæлæ акодта. Улайнаг афицер удаист фæци æмæ фырадæргæй цы ракодтаид, уымæн ницыуал зыдта. Хуызыртау дзы нал баззад, æмæ Никъаламæ дзагъырдзæстæй кæсгæйæ цавддуры хуызæн диваныл уыцы бадгæ-бадын баззад. Никъалайæ тынг кæй тарстысты, уый йæхицæн дæр зындгонд уыд, ахуыр ыл уыд, ноджы йæм уый дзæбæхау каст, фæлæ йæм ахæм æгъдау дæр уыд: хаттæй-хатт, йæ тасæй-иу ризæг кæуыл бахæцыд æмæ иу мысты хуынкъ туманæй чи агуырдта фырадæргæй, уыдоны-иу æнæнхъæлæгæй дзæбæх, лæгъз, рæвдауæн ныхæстæй бабуц кодта. Ныр дæр афтæ бакодта.


Il y a quelqu'une — Здесь кто-то есть (франц.)
 


 

Il y a quelqu'une — Ам чидæр ис.
Домино
— цыппæрдигъон урс гæппæлтæй (астæуæй сау стъæлфытæ) арæзт дарæс.


— Ну, брат, ты помоложе меня, — сказал он окоченевшему от ужаса офицеру, — можешь уступить мне место.

Офицер вскочил и, бледнея и краснея, согнувшись вышел молча за маской из ложи, и Николай остался один с своей дамой.

 

— Ме 'фсымæры хай,— загъта Никъала зæрдæдзæф афицерæн,— ды мæнæй, æвæццæгæн, иучысыл кæстæр уыдзынæ æмæ нын дæ бынат саккаг кæндзынæ.

Афицер йæ хуыз къорд фæлывды акодта, стæй, йæ уд йæ мидæг куы 'рцыд, куы æрномыл, уæд фæтæррæст ласта æмæ гуыбыр-гуыбыр æнæдзургæйæ, йæ маскæйы фæдыл адзæхст ласта. Никъала иунæгæй йе 'хсинимæ баззад.

Маска оказалась хорошенькой двадцатилетней невинной девушкой, дочерью шведки-гувернантки. Девушка эта рассказала Николаю, как она с детства еще, по портретам, влюбилась в него, боготворила его и решила во что бы то ни стало добиться его внимания. И вот она добилась, и, как она говорила, ей ничего больше не нужно было. Девица эта была свезена в место обычных свиданий Николая с женщинами, и Николай провел с ней более часа.

 

Маскæ разынд ссæдзаздзыд, æнæмоймæдзыд, сывæллæттæм кæсæг шведаг усы чызг. Чызг раныхас кодта Никъалайæн, сывæллонæй нырмæ йæ куыд бауарзта йæ нывтæм гæсгæ, йæ хуыцауы хайыл æй куыд нымадта æмæ йæхицæн куыд сныв кодта, исты æгъдауæй йæ мæхимæ куы 'ркæсын кæнин, зæгъгæ. Ныр цæмæ хъавыд, цæмæ бæллыд, уый федта йæ дыууæ цæстæй æмæ хуы-цауæй разы у, йæхи амондджын хоны. Чызджы аластой, Никъала сылгоймæгтимæ кæрæдзи цæсгом кæм уыдтой, уыцы бынатмæ, æмæ уым сахат уыдаид,— фылдæр — иумæ фесты.

   

сывæллæттæм кæсæг — гувернанткæ
 


Когда он в эту ночь вернулся в свою комнату и лег на узкую, жесткую постель, которой он гордился, и покрылся своим плащом, который он считал (и так и говорил) столь же знаменитым, как шляпа Наполеона, он долго не мог заснуть. Он то вспоминал испуганное и восторженное выражение белого лица этой девицы, то могучие, полные плечи своей всегдашней любовницы Нелидовой и делал сравнение между тою и другою. О том, что распутство женатого человека было не хорошо, ему и не приходило в голову, и он очень удивился бы, если бы кто-нибудь осудил его за это. Но, несмотря на то, что он был уверен, что поступал так, как должно, у него оставалась какая-то неприятная отрыжка, и, чтобы заглушить это чувство, он стал думать о том, что всегда успокаивало его: о том, какой он великий человек.

 

Уыцы 'хсæв фæстæмæ сæхимæ æрцыд. Йæ сины сæрыл цæмæй хæцыд æмæ йæхицæй цæмæй æппæлыд, уыцы нарæг хъæбæр хуыссæнуаты схуыссыд æмæ, Наполеоны худæй диссагдæр æмæ кадджындæр кæй кодта, йæхи сæрыстыр кæмæй кодта, уыцы уæлæфтау дзаумайæ йæхи æрæмбæрзта æмæ тынг æрæгмæ бафынæй. йæ зæрдыл-иу æрбалæууыд æмæ-иу йæ цæстытыл ахъазыд куы уыцы чызджы тарст хуыз кæнæ йæ хъæлдзæг урс цæсгомы хатт, куы та, рагæй кæимæ цард, йæ зæрдæ кæуыл нæ ивта, уыцы ус, Нелидовты чызджы тыхджын нард уæхсчытæ, æмæ йæхинымæры дыууæйы иу ран æрæвæрдта æмæ сæ кæрæдзийыл абарста. Бинонтæджын адæймагæн хæтын сæрмæ хæссинаг кæй нæу, аипп æмæ худинаг кæй у, уый йæ хъуыдыйы дæр нæ уыди, æрдумæ дæр æй нæ дардта, æмæ йын исчи уыцы æгъдау аиппыл куы банымадтаид, уæд стыр дисы бацыдаид.

Никъала ахæм хъуыддæгтæм уыцы цæстæй каст, цыма, цы 'мбæлы, уый кодта, уыйхуызæн, фæлæ уæддæр цыдæр маст йæ зæрдæмæ хаста æмæ цыдæр изгарддзинад æндæвта. Уыцы маст, уыцы зæрдæйы рис цæмæй ссыдаид, цæмæй бамынæг уыдаид, уый тыххæй кæддæриддæр, чи йын-иу æй басабыр æмæ ферох кæнын кодтаид, ахæм хъуыдытыл-иу фæци. Уыцы хъуыдытæй иу уыд, «стыр лæг» кæй у, уый.

Несмотря на то, что он поздно заснул, он, как всегда, встал в восьмом часу, и, сделав свой обычный туалет, вытерев льдом свое большое, сытое тело и помолившись богу, он прочел обычные, с детства произносимые молитвы:

«Богородицу», «Верую», «Отче наш», не приписывая произносимым словам никакого значения, — и вышел из малого подъезда на набережную, в шинели и фуражке.

Посредине набережной ему встретился такого же, как он сам, огромного роста ученик училища правоведения, в мундире и шляпе. Увидав мундир училища, которое он не любил за вольнодумство, Николай Павлович нахмурился, но высокий рост, и старательная вытяжка, и отдавание чести с подчеркнуто выпяченным локтем ученика смягчило его неудовольствие.

 

Уыцы æхсæв æй хуыссæг хорз нæ ахста, æрæгмæ бафынæй, фæлæ уæддæр райсомæй аст сахатыл сыстад, йæ дзауматæ йæ уæлæ акодта, йæхимæ базылд, йæдынджыр нард буар асæрфтытæ кодта æмæ хуыцауæн ба-куывта. Радзырдта ахуыры æгъдауыл, сывæллонæй нырмæ цы куывдтыл сахуыр, уыдон: «Хуыцауы ныййарæг», «Уырны мæ», фæлæ кувгæйæ цы ныхæстæ кодта, уыдон цы сты, цæмæ цæуынц, уый йæ фæсонæрхæджы дæр, йæ хъуыдыйы дæр нæ уыд. Стæй чысылдæр дуарыл йæ къабазджын цинелы мидæг Набережнæйы уынг-мæ рацыд. Уынгæн йæ тæккæ бæрæгастæу сæмбæлд йæ-хи хуызæн стæвдтæарæзт бæрзонд скъолайы лæппуйыл мундир æмæ сгæллад худы мидæг. Мундирмæ гæсгæ базыдта, цавæр скъолайы каст, уый. Уыцы скъолайы Никъала нæ уарзта, зæрдæвæндон хъуыддаг дзы кæй код-той, уый тыххæй, æмæ уый сæраппонд йæхи фæтар кодта. Фæлæ лæппуйы бæрзонд гуыр, йæ аив æрлæуд æгъдауыл чест раттын æмæ, чест дæтгæйæ, рæмбыны-къæдзы схъæл дард Никъалайы зæрдæмæ бацыдысты, æмæ йæ зæрдæ фæтасыд, фæфæлмæндæр.

— Как фамилия? — спросил он.

— Полосатов! ваше императорское величество.

— Молодец!

Ученик все стоял с рукой у шляпы. Николай остановился.

— Хочешь в военную службу?

— Никак нет, ваше императорское величество.

 

— Дæ мыггаг кæмæй у? — бафарста йæ Никъала.

— Полосатов, дæ паддзахады бæрзонддзинад.

— Молодец!

Лæппу йæ бынатæй нæ фезмæлыд, лæууыд уыцы чест дæтгæйæ. Никъала ныллæууыд.

— Æфсæддон куыстмæ бацæуын дæ фæнды?

— Нæ фæнды.

— Æдылы сæр, гуымиры.

— Болван! — и Николай, отвернувшись, пошел дальше и стал громко произносить первые попавшиеся ему слова. «Копервейн, Копервейн, — повторял он несколько раз имя вчерашней девицы. — Скверно, скверно». Он не думал о том, что говорил, но заглушал свое чувство вниманием к тому, что говорил.

«Да, что бы была без меня Россия, — сказал он себе, почувствовав опять приближение недовольного чувства. — Да, чтобы была без меня не Россия одна, а Европа». И он вспомнил про шурина, прусского короля, и его слабость и глупость и покачал головой.

 

Æмæ Никъала йæхи фæтигъ кодта, лæппумæ йæ чъылдым фездæхта, дарддæр араст æмæ, йæ зæрдыл цы ныхæстæ æрбалæууыд, уыдон хъæрæй дзурын байдыдта. «Копервейн, Копервейн»,— къорд хатты кæрæдзи фæдыл сдзырдта зноны чызджы ном. «Хорз нæу, хорз нæу». Цы дзырдта, уымæ йæ хъус нæ дардта, фæлæ йæ зæрдæмæ цы маст хаста, уый цæмæй ферох код-таид, уый тыххæй æндæр хъуыдытыл ахæцыд æмæ йæхинымæр дзырдта: «Цымæ цы уыдаид æнæ мæн Уæрæсе»,— загъта Никъала йæхицæн, йæ маст та йæм хъа-рын куы байдыдта, уæд. «Цымæ цы уыдаид æнæ мæн æрмæст Уæрæсе нæ, фæлæ æппæт Европæ дæр?» æмæ йæ зæрдыл æрбалæууыд йæ усы æфсымæр, немыцы паддзах, уымæн йæ лæмæгъдзинад, йе 'дылыдзинад, æмæ йæ сæр банкъуыста.

Подходя назад к крыльцу, он увидал карету Елены Павловны, которая с красным лакеем подъезжала к Салтыковскому подъезду. Елена Павловна для него была олицетворением тех пустых людей, которые рассуждали не только о науках, поэзии, но и об управлении людей, воображая, что они могут управлять собою лучше, чем он, Николай, управлял ими. Он знал, что, сколько он ни давил этих людей, они опять выплывали и выплывали наружу. И он вспомнил недавно умершего брата Михаила Павловича. И досадное и грустное чувство охватило его. Он мрачно нахмурился и опять стал шептать первые попавшиеся слова. Он перестал шептать, только когда вошел во дворец. Войдя к себе и пригладив перед зеркалом бакенбарды и волоса на висках и накладку на темени, он, подкрутив усы, прямо пошел в кабинет, где принимались доклады.

 

Фæстæмæ сæ хæдзары дуармæ куы баввахс, уæд Павелы чызг Еленæйы къарет ауыдта, Салтыковы бацæуæн дуармæ куыд æпбацæйхæццæ кодта, афтæ. Никъалайы цæсты Еленæ Павловнæ æнæсæрымагъз, хæрзæдылы сылгоймæгтæй уыд, уымæн æмæ ахуырдзинад, поэзи æмæ адæмæн куыд уынаффæ кæнын хъæуы, сæ царды уаг, сæ царды уавæр сын куыд саразын хъæуы, уыдæттæ-йедты тыххæй чи хъуыды кодта æмæ афтæ æнхъæл чи уыд, сæхицæн уынаффæ кæнын Никъалайæ хуыздæр базондзысты, зæгъгæ, уыцы фæндоныл хъуыдыгæнæг æмæ хи зондыл цæуæг адæмæй уыд. Никъала зыдта, ахæм адæмы цас фылдæр хъыгдардта, цас тынгдæр сæ æлхъывта, уыйас уыдон дæр æрголæй æргомдæр æмæ фылдæрæй-фылдæр кæй кодтол, уый, æмæ йæ зæрдыл æрбалæууыд йæ ногмард æфсымæр — Михаил Павелы фырт, æмæ йæ зæрдæ æрæнкъард. йæхи тынг фæтар кодта æмæ та, йæ дзыхы цы ныхæстæ абадт, уыдон йæхннымæр дзурын байдыдта. Цалынмæ галуаны мидæг фæци, уалынмæ йæ ныхас кæнынæй нæ банцад.

Сæхимæ куы бацыд, уæд йæ зачъетæ адаудта, айдæны раз йæ мæнгдзæсты æмæ йæ сæры тылыл кæнгæ сæрыхъуынтæ адзæбæхтæ кодта, йæ рихитæ хæрдмæ сыз-дыхта æмæ æмраст йæ кусæн уатмæ, докладтæм кæм хъуыста, уырдæм бараст.

Первого он принял Чернышева. Чернышев тотчас же по лицу и, главное, глазам Николая понял, что он нынче был особенно не в духе, и, зная вчерашнее его похождение, понял, отчего это происходило. Холодно поздоровавшись и пригласив сесть Чернышева, Николай уставился на него своими безжизненными глазами.

 

Æппæты фыццаг йæхимæ æрбауагъта Чернышевы. Чернышев уайтагъд Никъалайы йæ хуызæй, уæлдайдæр йæ цæстæнгасæй, бамбæрста, а нæхион та абоны бон йæ уагыл, йæ зæрдæйы дзæбæхыл кæй нæу, уый. Йе зноны хабæрттæ йын зыдта æмæ йæ цы базонын хъуыд, цæмæн афтæ уыд, уый. æвæндонæй, æнæбары æгъдауыл ын Никъала йæ къух райста, сбадыны бар ын радта æмæ йæм йæ мæрдон цæстытæ ныддардта.

Первым делом в докладе Чернышева было дело об открывшемся воровстве интендантских чиновников; потом было дело о перемещении войск на прусской границе; потом назначение некоторым лицам, пропущенным в первом списке, наград к Новому году; потом было донесение Воронцова о выходе Хаджи-Мурата и, наконец, неприятное дело о студенте медицинской академии, покушавшемся на жизнь профессора.

 

Фыццаг хъуыддаг Чернышевы доклады мидæг уыд, æфсæдты хæдзарады кусджыты хуыснæгдзинад куыд фæхъæр, уый хабар; дыккаг — немыцы арæныл ног æфсæдтæ æрæвæрын, æртыккаг — рохуаты чи баззад æмæ уыйадыл ногбоны лæвæрттæй æнæхай чи фæци, уыдон бавдисын; стæй, уыдоны фæстæ, Воронцовы уацхъуыд Хаджы-Мураты рацыды тыххæй æмæ фæстаг хъуыддаг — дохтырты академийы студент профессоры марынмæ куыд хъавыд, уыцы зæрдæниз, æнамонд хъуыддаджы хабар.

Николай, молча сжав губы, поглаживал своими большими белыми руками, с одним золотым кольцом на безымянном пальце, листы бумаги и слушал доклад о воровстве, не спуская глаз со лба и хохла Чернышева.

 

Никъала æнæдзургæйæ, æмырдзыхæй, йæ урс къухтæй, сызгъæрин къухдарæн йе 'нæном æнгуылдзыл, афтæмæй йæ разы гæххæтты сыф расæрф-басæрф кодта æмæ æнувыдæй давды хъуыддаджы хабармæ хъуыста, æдзынæгæй Чернышевы ных æмæ бецыкмæ кæсгæйæ.

Николай был уверен, что воруют все. Он знал, что надо будет наказать теперь интендантских чиновников, и решил отдать их всех в солдаты, но знал тоже, что это не помешает тем, которые займут место уволенных, делать то же самое. Свойство чиновников состояло в том, чтобы красть, его же обязанность состояла в том, чтобы наказывать их, и, как ни надоело это ему, он добросовестно исполнял эту обязанность.

 

Никъала дызæрдыг нæ уыд, тынг хорз зыдта, æфсæдты хæдзарады кусджытæ æнæ иу цухæй, се 'ппæт дæр кæй давынц, бафхæринаг кæй сты, уый, æмæ бауынаффæ кодта се 'ппæты дæр салдат раттын, фæлæ гуырысхо нæ кодта, сæ фæстæ сын сæ бынæттæ чи бацахса, уыдон дæр та афтæ кæндзысты æмæ æнæдавгæ кæй нæ уыдзысты, уый. Чиновниктæн сæ цардмæ гæсгæ æнæдавæн нæ уыд, Никъалайы куыст та уыд уыдон æфхæрын. Йæ зæрдæ дзы куыд нæ фæхаудаид уыцы куыстæй, фæлæ æндæр амал нæ уыд, æмæ йæ æнæзæрдæхсайгæйæ, æнæзæрдæхудтæй æххæст кодта.

— Видно, у нас в России один только честный человек, — сказал он.

Чернышев тотчас же понял, что этот единственный честный человек в России был сам Николай, и одобрительно улыбнулся.

— Должно быть, так, ваше величество, — сказал он.

— Оставь, я положу резолюцию, — сказал Николай, взяв бумагу и переложив ее на левую сторону стола.

 

— Куыд уынын, афтæмæй махмæ, æгас Уæрæсейы, иунæг раст адæймаджы йедтæмæ нæй,— загъта Никъала.

Чернышевæн цы бамбарын хъуыд, уыцы зыбыты иунæг раст адæймаг Уæрæсейы мидæг Никъала йæхæдæг кæй уыди, æмæ йæ мидбылты бахудти разыйы худтæй.

— Æвæццæгæн, афтæ у, де стырдзинад,— загъта Чернышев.

— Уадз æй, æз ыл мæ уынаффæ æрæвæрдзынæн, — загъта Никъала, гæххæтт райста æмæ йæ галиуварсырдыгæй стъолгæрон æрæвæрдта.

После этого Чернышев стал докладывать о наградах и о перемещении войск.

Николай просмотрел список, вычеркнул несколько имен и потом кратко и решительно распорядился о передвижении двух дивизий к прусской границе.

 

Уыйфæстæ Чернышев ныхас кæнын байдыдта хæрзиуджытæ раттыны æмæ æфсæдты иу ранæй иннæ ранмæ аивыны тыххæй. Никъала гæххæтмæ æркаст, иу-къорд номы дзы ахахх кодта æмæ цыбырæй цæхгæр загъта: немыцы арæнтæм дыууæ дивизийы аппарын хъæуы.

Николай никак не мог простить прусскому королю данную им после 48-го года конституцию, и потому, выражая шурину самые дружеские чувства в письмах и на словах, он считал нужным иметь на всякий случай войска на прусской границе. Войска эти могли понадобиться и на то, чтобы в случае возмущения народа в Пруссии (Николай везде видел готовность к возмущению) выдвинуть их в защиту престола шурина, как он выдвинул войско в защиту Австрии против венгров. Нужны были эти войска на границе и на то, чтобы придавать больше весу и значения своим советам прусскому королю.

 

Немыцы паддзах йæ адæмæн 48 азы конституци кæй радта, уыцы маст Никъалайæн йæ зæрдæйæ нæ цух кодта æмæ йын уыцы хъуыддаг бахатыр кæнын нæ фæрæзта. Лæгъз дзыхы уаг æруагъта йæ кайысмæ, уарзон ныхæстæ йæм æрвыста йæ писмоты, фæлæ уæддæр,— куыд вæййы, цы вæййы...— немыцы арæнтыл æфсæдтæ дарын кодта. Немыцы адæм, миййаг, куы базмæлыдаиккой æмæ революци куы сарæзтаиккой (Никъалайæн та адæмы змæст йæ цæстытыл хъазыд), уæд уыцы æфсæдты немыцы бæстæм басхуыстаид йæ кайысы бынат бахъахъхъæнынмæ. Афтæ Никъала, Австрийы сæрыл хæцгæйæ, венгрты ныхмæ йе 'фсæдтæ батардта. Цæмæй йын немыцы паддзах йæ уынаффæтæн, йæ дзырдæн тынгдæр аргъ кодтаид, æрмæст уый тыххæй дæр хъуыд æфсæдтæ дарын немыцы арæнтыл.

«Да, что было бы теперь с Россией, если бы не я», — опять подумал он.

— Ну, что еще? — сказал он.

— Фельдъегерь с Кавказа, — сказал Чернышев и стал докладывать то, что писал Воронцов о выходе Хаджи-Мурата.

— Вот как, — сказал Николай. — Хорошее начало.

— Очевидно, план, составленный вашим величеством, начинает приносить свои плоды, — сказал Чернышев.

 

«Цы баййæфтаид ацы дуджы Уæрæсейы мæгуыр сæр, æз куы нæ уыдаин, уæд?»—ахъуыды та кодта йæхинымæр Никъала.

— Цы зæгъинаг ма дæ? — афарста Никъала.

— Кавказæй æрвыст лæг схæццæ,— загъта Чернышев æмæ, Воронцов Хаджы-Мураты тыххæй цы фыста, уыдон ын дзурын байдыдта.

А-гъа,—загъта Никъала.— йæ райдиан хорз у.

— Уый дæ уынаффæты зыввытт у: дыргъ дæттын байдыдтой,— загъта Чернышев.

Эта похвала его стратегическим способностям была особенно приятна Николаю, потому что, хотя он и гордился своими стратегическими способностями, в глубине души он сознавал, что их не было. И теперь он хотел слышать более подробные похвалы себе.

— Ты как же понимаешь? — спросил он.

— Понимаю так, что если бы давно следовали плану вашего величества — постепенно, хотя и медленно, подвигаться вперед, вырубая леса, истребляя запасы, то Кавказ давно бы уж был покорен. Выход Хаджи-Мурата я отношу только к этому. Он понял, что держаться им уже нельзя.

— Правда, — сказал Николай.

 

Уыцы раппæлындзинад Никъалайы зæрдæйæн иттæг æхсызгон уыд. Хæстон хъуыддæгты мидæг цыма йæ зонд хорз карста, дæсны уыд, афтæ æвдыста йæхи, йæ мид-зæрдæйы та уыцы хъуыддæгтæн кæй ницы æмбæрста, уый тынг хорз зыдта. Ныр æй æрфæндыд йæхи хъусæй фехъусын бæлвырддæрæй, куыд дзы феппæлынц, уый, æмæ уый дымæгмæ Чернышевы афарста:

— Дæумæ та куыд кæсы, ды та йæ куыд æмбарыс?

— Æз æй афтæ æмбарын: де стырдзинады уынаффæ æмæ зондыл раздæр.куы ныххæцыдаиккой,— хъæд цæгъдгæйæ æмæ знаджы хорхос пырх кæнгæйæ чысылгай размæ куы цыдаиккой, уæд Кавказ раджы уыдаид нæ къухы. Хаджы-Мураты рацыд дæр дæ уынаффæйыл баст у. Куы бамбæрста, бирæ нал фæхиздзæн æмæ йын фæлæууæндон нал уыдзæн, уæд йæхи райста.

— Уымæй раст зæгъыс, — загъта Никъала.

Несмотря на то, что план медленного движения в область неприятеля посредством вырубки лесов и истребления продовольствия был план Ермолова и Вельяминова, совершенно противоположный плану Николая, по которому нужно было разом завладеть резиденцией Шамиля и разорить это гнездо разбойников и по которому была предпринята в 1845 году Даргинская экспедиция, стоившая стольких людских жизней, — несмотря на это, Николай приписывал план медленного движения, последовательной вырубки лесов и истребления продовольствия тоже себе. Казалось, что, для того чтобы верить в то, что план медленного движения, вырубки лесов и истребления продовольствия был его план, надо было скрывать то, что он именно настаивал на совершенно противоположном военном предприятии 45-го года. Но он не скрывал этого и гордился и тем планом своей экспедиции 45-го года и планом медленного движения вперед, несмотря на то, что эти два плана явно противоречили один другому. Постоянная, явная, противная очевидности лесть окружающих его людей довела его до того, что он не видел уже своих противоречий, не сообразовал уже свои поступки и слова с действительностью, с логикой или даже с простым здравым смыслом, а вполне был уверен, что все его распоряжения, как бы они ни были бессмысленны, несправедливы и несогласны между собою, становились и осмысленны, и справедливы, и согласны между собой только потому, что он их делал.

 

Хъæд цæгъдгæйæ æмæ знаджы хортæ-хостæ пырхкæнгæйæ сындæггай знаджы бæстæм хæстæгæй-хæстæгдæр цæуын, — уыцы хæсты пълан, уыцы зонд æмæ уынаффæ рацыд Ермолов æмæ Вельяминовæй, Никъала та кæддæриддæр йæ риуы æмбæрц цыд æмæ хъуыддагмæ æндæр цæстæй каст. Уый зондмæ гæсгæ, æвиппайды уыциу цæфæй, Шамилы цæрæнбынат бацахсын хъуыд æмæ уыцы абырæгдон, уыцы абырджыты ахстон ныппырх кæнын хъуыд, дур дзы дурыл куыннæуал баззадаид, афтæ. Уымæ гæсгæ æфсад кодтой Даргинмæ. Уый сæраппонд æрцыд, уырысы адæмæн æмбисонды цагъд кæм ныккодтой, уыцы Даргины хæст дæр. Уыцы хъуыддаг Никъала йæхæдæг дæр нæ сусæг кодта. Ермоловы хæсты пъланæй дæр йæхицæй бузныг уыд. Афтæмæй уыцы дыууæ пъланы кæрæдзимæ тынг дард уыдысты, се 'хсæн ницы уыд. Фæлæ Никъала дыууæйы дæр йæхи хуыдта, дыууæйæ дæр йæхицæй æппæлыд æмæ сæ йæхи сæрыстыр кодта. Йæ алфамбылай хæстæг æм цы адæм лæууыдысты, уыдоны æргом цæстмæхъус былæлгъты ныхæстæ, уыдоны æргом козбау митæ афтæ сдзæгъæл кодтой Никъалайæн йæ зонд æмæ йæ ныхæстæ, йæ хъуыдытæ æмæ йæ хъуыддæгтæ кæрæдзийыл кæй нал бадтысты, уыдæттæ-йедтæ нал æвзæрсти, нал ахста. Фæлæ афтæ æнхъæл уыд æнæгуырысхойæ, йæ уынаффæтæ æмæ йæ митæ кæд цыфæнды æнæзонд æмæ æнæгъдау уыдысты, уæддæр, уый сæ кæй кодта, уымæ гæсгæ иттæг хорз æмæ зондджын уыдысты. Хаджы-Мураты хъуыддаджы фæстæ, Чернышев цы студенты тыххæй доклад скодта, уымæн дæр уыцы æнæгъдау, æвирхъау, æнахъинон тæрхон, ахæм зонд æмæ йæм ахæм æгъдау кæй уыд, уый сæраппонд скодта.

Таково было и его решение о студенте медико-хирургической академии, о котором после кавказского доклада стал докладывать Чернышев.

Дело состояло в том, что молодой человек, два раза не выдержавший экзамен, держал третий раз, и когда экзаменатор опять не пропустил его, болезненно-нервный студент, видя в этом несправедливость, схватил со стола перочинный ножик и в каком-то припадке исступления бросился на профессора и нанес ему несколько ничтожных ран.

 

Цæмæйдæриддæр, хъуыддаг афтæ уыд: уыцы лæппу — студент дыууæ хатты экзамен не сфæрæзта. Экзамен ын чи кодта, уыцы профессор та йæ æртыккаг хагт дæр куы фæкъуылымпы кодта, уæд лæппумæ уыцы хъуыддаг хъыг фæкаст, раст кæй нæ бакодта, уый тыххæй. Низджын куыд уыд, уымæ гæсгæ йæ маст нал баурæдта, стъолæй хæрынкъа фелвæста æмæ профессоры иукъорд уæлæнгай рæхуысты бакодта.

— Как фамилия? — спросил Николай.

— Бжезовский.

— Поляк?

— Польского происхождения и католик, — отвечал Чернышев.

Николай нахмурился.

 

— Йæ мыггаг кæмæй у? — афарста Никъала.

— Бжезовский.

— Поляк у?

— Поляк у гуырдæй æмæ католик, — дзуапп ын радта Чернышев.

Никъала йæхи фæтар кодта.

Он сделал много зла полякам. Для объяснения этого зла ему надо было быть уверенным, что все поляки негодяи. И Николай считал их таковыми и ненавидел их в мере того зла, которое он сделал им.

— Подожди немного, — сказал он и, закрыв глаза, опустил голову.

 

Бирæ зындзинæдтæ, бирæ фыдбылызтæ сарæзта Никъала поляктæн. Йæхи цæсты раст цæмæй уыдаид æмæ йæ зæрдæ йæхиуыл цæмæй нæ худтаид, уый тыххæй йæхицæн зæрдæтæ æвæрдта æмæ йæ уырныдта, поляк иудадзыгдæр, æнæ иу цухæй, цъаммар, æнæуаг, æнаккаг æмæ æнæгъдау адæм кæй уыдысты, уый. Ахæм зæрдæ сæм кæй дардта, уымæ гæсгæ сæ нæ уарзта, йæ цæсты сындз сæ скодта æмæ сын фыдбылызтæ цас арæзта, фыд-зæрдæ дæр сæм уыйбæрц уымæ гæсгæ дардта.

— Чысыл багæдзæ кæ,— загъта Никъала, цæстытæ бацъынд кодта æмæ йæ сæр дæлæмæ æруагъта.

Чернышев знал, слышав это не раз от Николая, что, когда ему нужно решить какой-либо важный вопрос, ему нужно было только сосредоточиться на несколько мгновений, и что тогда на него находило наитие, и решение составлялось само собою самое верное, как бы какой-то внутренний голос говорил ему, что нужно сделать. Он думал теперь о том, как бы полнее удовлетворить тому чувству злобы к полякам, которое в нем расшевелилось историей этого студента, и внутренний голос подсказал ему следующее решение.

 

Чернышев зыдта, Никъала-иу исты стыр тæрхон кæнæ уынаффæ кæнынмæ куы хъавыд, уæд æй исдуг йæхи æгъдауыл ныууадзын хьуыд асагъæс кæныны тыххæй. Никъаламæ, йæхи ныхæстæм гæсгæ, уыцы сахат цыма хуыцауы тæф, хуыцауы курдиат хæццæ кодта æмæ-иу æм мидæгæй йæ зæрдæйы бынæй цавæрдæр хъæлæс сдзырдта, цы æмæ йæ куыд бакæнын хъæуы, уый. Ныр дæр ын уыцы студенты хъуыддаг, поляктæм цы маст дардта, уый йæ зæрдыл æрæфтыдта, æмæ, йæ маст хуыздæр цæмæй ссыдаид, йæ маст цæмæй хуыздæр акалдтаид, уый тыххæй хъуыды кодта, æмæ йæм мидæ-гæй йæ зæрдæ сдзырдта ахæм тæрхон.

Он взял доклад и на поле его написал своим крупным почерком: {«Заслуживает смертной казни. Но, слава богу, смертной казни у нас нет. И не мне вводить ее. Провести 12 раз скрозь тысячу человек. Николай», }— подписал он с своим неестественным, огромным росчерком.

 

Чернышевы доклад райста æмæ йын йæ сыгъдæгыл ныффыста ставд дамгъæтæй:

«Амарын аккаг у, фæлæ, хуыцауæй разы, амарын не 'гъдæуттæ нæ амонынц. æз дæр, ахæм æгъдау чи рауадза, уыдонæй нæ дæн, 12 хатты йæ аскъæрын хъæуы мин лæджы æхсæнты. Никъала.»,— зæгъгæ, йыл ставд фыстæй йæ къух æрæвæрдта.

Николай знал, что двенадцать тысяч шпицрутенов была не только верная, мучительная смерть, но излишняя жестокость, так как достаточно было пяти тысяч ударов, чтобы убить самого сильного человека. Но ему приятно было быть неумолимо жестоким и приятно было думать, что у нас нет смертной казни.

 

Никъала зыдта, цъæхснаг телты цæфæй 12 мины нæ, фæлæ мин цæфæн дæр ничи бафæрæзтаид æнæ амæлгæ, цыфæнды домбай куы фестадаид, уæддæр. Фæлæ дурзæрдæ адæймаг кæм уыд, уым ын æхсызгон уыд, дзæбæхау æм каст искæй зындзинад, искæй тыхст, рис æмæ хъизæмар. Афтæмæй та, Уæрæсейы æгъдæуттæ марыны дзырд кæй нæ амыдтой, уый дæр цыма йæ зæрдæмæ цыд, афтæ хъуыды кодта.

Написав свою резолюцию о студенте, он подвинул ее Чернышеву.

— Вот, — сказал он. — Прочти. Чернышев прочел и, в знак почтительного удивления мудрости решения, наклонил голову.

— Да вывести всех студентов на плац, чтобы они присутствовали при наказании, — прибавил Николай.

 

Студенты тыххæй йæ тæрхон куы ныффыста, уæд гæххæтт Чернышевы размæ хæстæгдæр бакодта.

— Уый дын мæ тæрхон,—загъта Никъала.—Бакæс-ма йæ.

Чернышев æй бакаст æмæ, стыр диссаг зондджын тæрхон кæй скодта, уый тыххæй йын йæ сæрæй акуывта.

— Студентты се 'ппæты дæр лæгъзмæ ракæнын хъæудзæн, æмæ уыдоны раз, уыдоны цæстуынгæйæ куыд æрцæуа æфхæрд, афтæ,— бафтыдта ма Никъала.

«Им полезно будет. Я выведу этот революционный дух, вырву с корнета», — подумал он.

— Слушаю, — сказал Чернышев и, помолчав несколько и оправив свой хохол, возвратился к кавказскому докладу.

— Так как прикажете написать Михаилу Семеновичу?

— Твердо держаться моей системы разорения жилищ, уничтожения продовольствия в Чечне и тревожить их набегами, — сказал Николай.

 

«Уый сын зондæн бæздзæн, пайда сын уыдзæн,— сæ зæрдыл æй хуыздæр бадардзысты. æз сын уыцы революцион зонд æд уидæгтæ бындзарæй сæ зæрдæйы бынæй, хуыцауы фæндонæй срæмудздзынæн»,— ахъуыды кодта йæхинымæр Никъала.

— Хъусын дæм,— загъта Чернышев, исдуг æнæдзургæйæ алæууыд, йæ сæрыхъуынтæ адзæбæхтæ кодта æмæ та Кавказы хъуыддæгты тыххæй дзурын байдыдта: — Уæдæ мын цы фæдзæхсыс, куыд ныффыссон Воронцовмæ?

Мæ зондыл фидар хæцæнт, хæдзæрттæ халæнт, цæцæнæн сæ фос, сæ хор сафæнт, хъыгдарæнт сæ, стæры сæм арæх иæуæнт, семæ арæх хæцæнт.

— О Хаджи-Мурате что прикажете? — спросил Чернышев.

— Да ведь Воронцов пишет, что хочет употребить его на Кавказе.

— Не рискованно ли это? — сказал Чернышев, избегая взгляда Николая. — Михаил Семенович, боюсь, слишком доверчив.

 

— Хаджы-Муратæн та цы уынаффæ кæныс? — бафарста йæ Чернышев.

— Уый тыххæй Воронцов куы фыста, Кавказы йæ ныууадзын пайдадæр уыдзæн, зæгъгæ.

— Ницы тæссаг у? Фыдбылызæн нын куы фæуа,— загъта Чернышев æфсæрмы кæнгæйæ æмæ Никъалаймæ фемдзастæй тæрсгæйæ. — Воронцов æгæр æууæндаг, æгæр стырзæрдæ у.

— А ты что думал бы? — резко переспросил Николай, подметив намерение Чернышева выставить в дурном свете распоряжение Воронцова.

— Да я думал бы, безопаснее отправить его в Россию.

— Ты думал, — насмешливо сказал Николай. — А я не думаю и согласен с Воронцовым. Так и напиши ему.

 

— Ды та цы зæгъыс, куыд дæ фæнды? — къахæгау æй тызмæгæй афарста Никъала,— бамбæрста йын йæ зæрдæйы уаг, Воронцовы уынаффæ аивæй бафауыпмæ æмæ æвзæр хуызы бавдисынмæ кæй хъавыд, уый.

— Мæнырдыгонау, æдасдæр уаид, Уæрæсемæ æрвыст куы æрцыдаид, уæд.

— Дæуырдыгонау? — йæхинымæры Чернышевыл худгæйæ загъта Никъала.— Уæдæ мæнырдыгонау та,— æз разы дæн Воронцовы уынаффæйыл. Афтæ-иу æм ныффысс.

— Слушаю, — сказал Чернышев и, встав, стал откланиваться.

Откланялся и Долгорукий, который во все время доклада сказал только несколько слов о перемещении войск на вопросы Николая.

 

Хъусын дæм,— загъта Чернышев, уæлæмæ сыстад æмæ йын йæ сæрæй акуывта.

Долгорукий дæр афтæ бакодта. Докладгæнгæйæ ницы дзырдта, æрмæст иу-дыууæ ныхасы скодта æфсæдты иу ранæй иннæ ранмæ аивыны тыххæй, уый дæр-иу æй' Никъала куы афарста, уæд.

После Чернышева был принят приехавший откланяться генерал-губернатор Западного края, Бибиков. Одобрив принятые Бибиковым меры против бунтующих крестьян, не хотевших переходить в православие, он приказал ему судить всех неповинующихся военным судом. Это значило приговаривать к прогнанию сквозь строй. Кроме того, он приказал еще отдать в солдаты редактора газеты, напечатавшего сведения о перечислении нескольких тысяч душ государственных крестьян в удельные.

 

Чернышевы фæстæ йæм бацыд хæрзбон зæгъынмæ хурныгуылæны бæстæйы хицау инæлар Бибиков.

Зæхкусæг адæмæй хъаугъа чи кодта æмæ барвæндонæй чырыстон дин райсыныл разæнгард чи нæ уыд, уыдоны тыххæй Бибиков цы уынаффæтæ бакодта, ууыл Никъала йæ къух æрæвæрдта æмæ Бибиковæн бафæдзæхста, коммæ чи нæ кæса, уыдонæн æфсæддон тæрхондон сæ хъуыддагмæ куыд кæса, афтæ. Уый та уымæ цыд: дыууæ рæнхъæй-иу салдæтты æрлæууын кодтой, цъæхснаг телтæ сæ къухты, афтæмæй. Уыдон æхсæнты-иу лæджы аскъæрдтой, æмæ йын-иу алы салдат дæр иу цæф фæкодта. Ноджы ма йын бафæдзæхста: иу газеты редакторы салдат куыд раттаид, афтæ, сæрибар зæхкусæг адæмæй, бархъомыс кæмæ ничи дардта, уыдонæй иукъорд мин удгоймаджы паддзахы мыггаджы къухмæ кусæгæн куыдæгъдауæй радтой, уыцы бартæ йæ газеты кæй рауагъта, уый тыххæй.

— Я делаю это потому, что считаю это нужным, — сказал он. — А рассуждать об этом не позволяю.

Бибиков понимал всю жестокость распоряжения об униатах и всю несправедливость перевода государственных, то есть единственных в то время свободных людей, в удельные, то есть в крепостные царской фамилии. Но возражать нельзя было. Не согласиться с распоряжением Николая — значило лишиться всего того блестящего положения, которое он приобретал сорок лет и которым пользовался. И потому он покорно наклонил свою черную седеющую голову в знак покорности и готовности исполнения жестокой, безумной и нечестной высочайшей воли.

 

— Афтæ мæм хорз кæсы æмæ йæ кæнын,— загъта Никъала.— Уый тыххæй мæм бардзырдхъом мачи уæд.

Бибиков, хъæлæкк, хорз æмбæрста, униатты тыххæй дæр, стæй паддзахады сæрибар зæхкусæг адæмы тыххæй дæр Никъала раст кæй нæ бакодта, æнæгъдау карз уынаффæ кæй рахаста, фæлæ йæ бон цы уыд,— фæстæмæ дзурæн нæ уыд, хъыпп-сыпп кæнын дæр æм ничи уæндыд. Ма сразы уæд Никъалаимæ, æмæ уæд, дыууиссæдз азы йæ туг цæуыл фæкалдта æмæ уыцы стыр бынат цæй руаджы бацахста, уыдон уыцы иу боп доныкъусы сæфт фæкодтаиккой. Уыйадыл Бибиков æнæ исты дзургæйæ йæ урсæмхæццæ сау сæр æргуыбыр кодта. Уый та уый уыд, æмæ паддзахы æнæгъдау карз, æнæзонд æмæ æдзæсгом фæндон æнæзæрдæхудтæй сæххæст кæнынмæ цæттæ у.

   

Униаттæ — Чырыстийы динæй католикты динмæ рахизджытæ.
 


Отпустив Бибикова, Николай с сознанием хорошо исполненного долга потянулся, взглянул на часы и пошел одеваться для выхода. Надев на себя мундир с эполетами, орденами и лентой, он вышел в приемные залы, где более ста человек мужчин в мундирах и женщин в вырезных нарядных платьях, расставленные все по определенным местам, с трепетом ожидали его выхода.

 

Бибиков ацыд. Никъала йæхицæй ныббузныг, йæ хæс рæсугъдæй кæй сæххæст кодта, уымæй. Йæхи аивæзтытæ кодта, сахатмæ бакаст æмæ йæ дзауматæ кæнынмæ ацыд адæмы размæ рацæуыны тыххæй. йæ мундир æд пъагæттæ, æд хæрзиуджытæ йæ уæлæ скодта æмæ залмæ рацыд. Йæ рацыдмæ уым бæрæгбонарæзтæй уетытæ гом æххæлæгæттимæ, лæгтæ мундирты мидæг, афтæмæй иу-фондзыссæдзæй фылдæр лæууыдысты, кæмæн кæм æмбæлд, уым, æмæ тæрсгæ-ризгæйæ æпхъæлмæ кастысты Никъалайы рацыдмæ.

С безжизненным взглядом, с выпяченною грудью и перетянутым и выступающим из-за перетяжки и сверху и снизу животом, он вышел к ожидавшим, и, чувствуя, что все взгляды с трепетным подобострастием обращены на него, он принял еще более торжественный вид. Встречаясь глазами с знакомыми лицами, он, вспоминая кто — кто, останавливался и говорил иногда по-русски, иногда по-французски несколько слов и, пронизывая их холодным, безжизненным взглядом, слушал, что ему говорили.

Приняв поздравления, Николай прошел в церковь.

 

Мæлæг уды мæрдон цæстæнгас, бæрзонд къуыпп риу, ронæлвæстæй дынджыр, æддæмæдзыд, ронæй дих-гонд гуыбын,— ахæм хуызы рацыд, æнхъæлмæ йæм чи каст катай кæнгæвзе, уыцы адæмы размæ. Адæм сæ каст уый скодтой. Никъала сæ зæрдæлхæнæн цæстæнгас æмæ сæ хуызмæ гæсгæ бамбæрста, стыр тас сæ кæй бацыд, уый, æмæ йæхи барæй ноджыдæр скадджындæр кодта, цыма йæ сæр никæмæ хæссы, уыйхуызæн. Зонгæ иæсгомыл-иу йæ цæст куы 'рхæцыд, уæд-иу фæлæууыд, йæхинымæр-иу хъуыдытæ кæнын байдыдта,— ай та цымæ чи уа, кæм.дæр æй цыма федтон,— къорд ныхасы-иу загъта кæнæ уырыссагау, кæнæ та францусагау æмæ-иу уазал цæстæнгасæй кæсгæйæ сæ ныхæстæм хъуыста.

Бог через своих слуг, так же как и мирские люди, приветствовал и восхвалял Николая, и он как должное, хотя и наскучившее ему, принимал эти приветствия, восхваления. Все это должно было так быть, потому что от него зависело благоденствие и счастье всего мира, и хотя он уставал от этого, он все-таки не отказывал миру в своем содействии. Когда в конце обедни великолепный расчесанный дьякон провозгласил «многая лета» и певчие прекрасными голосами дружно подхватили эти слова, Николай, оглянувшись, заметил стоявшую у окна Нелидову с ее пышными плечами и в ее пользу решил сравнение с вчерашней девицей.

 

Адæм ын арфæтæ куы ракодтой, уæд аргъуанмæ араст. Хуыцау дæр йæ цагъарты, динамонджыты дзыхæй æнæуый адæмы хуызæн арфæ кодта æмæ æппæлыд Никъалайæ. Йæ зæрдæ сæ куыннæ фæхаудаид уыцы козбау æмæ зæрдæлхæнæн митæй, фæлæ уæддæр, цыма цы æмбæлд, уый кодтой, уыйау сæм хъуыста. æнæ афтæ кæнгæ дæр нæ уыд, уымæн æмæ Никъала куыд хъуыды кодта, уымæ гæсгæ дунейы амонд, дунейы дзæбæхдзинад ууыл баст уыдысты æмæ. кæд схъыг; кæд йæ зæрдæ сцъæх уыдоны койæ æмæ сагъæсæй, уæддæр дунейыл йæ арм дардта æмæ йын æххуыс кодта. Аргъуыдæн йæ фæуынмæ æввахс хæрзуынд, хæрзконд диакъон йæ хæрзфаст дзыккутимæ «бирæ хорз азтæ» куы ныццæлхъ ласга æмæ зарджытæ сæ рæсугъд хъæлæстæй æмдзыхæй куы ныззарыдысты, уæд Никъала фæстæмæ иу каст фæкодта æмæ рудзынджы цур æхсин Нелидовайы йæ гом уæхсчытимæ лæугæйæ ауыдта, зноны чызгимæ сæ йæхинымæр абарста, кæцы сæ хуыздæр у, зæгъгæ, æмæ Нелидовайы хуыздæрæн равзæрста.

После обедни он пошел к императрице и в семейном кругу провел несколько минут, шутя с детьми и женой. Потом он через Эрмитаж зашел к министру двора Волконскому и, между прочим, поручил ему выдавать из своих особенных сумм ежегодную пенсию матери вчерашней девицы. И от него поехал на свою обычную прогулку.

Обед в этот день был в Помпейском зале; кроме меньших сыновей, Николая и Михаила, были приглашены: барон Ливен, граф Ржевусский, Долгорукий, прусский посланник и флигель-адъютант прусского короля.

 

Сихоры аргъуыды фæстæ йæ усмæ бацыд æмæ уым бинонты 'хсæн, йæ сывæллæттæ æмæ йæ усимæ хъазгæ-йæ, иукъорд минуты афæстиат. Стæй Эрмитажыл паддзахы хæдзарадон министр Волконскиймæ бацыд æмæ йын бафæдзæхста, зноны чызджы мадæн, хицæнæй йын цы æхцатæ ис сæрмагонд ахæм хъуыддæгты тыххæй, уыдонæй йын алы аз дæр пенси куыд дæттой, афтæ. Уырдыгæй йæ ахуыр æгъдаумæ гæсгæ рацу-бацу кæнынмæ афардæг.

Сихор уыцы бон арæзт уыд Помпейы стыр уаты. Йæ кæстæр дыууæ фырты — Никъала æмæ Михаилы йедтæмæ ма хуынд уыдысты барон Ливен, граф Ржевусский, Долгорукий, пруссаг минæвар æмæ немыцы паддзахы флигель-адъютант.

Дожидаясь выхода императрицы и императора, между прусским посланником и бароном Ливен завязался интересный разговор по случаю последних тревожных известий, полученных из Польши.

— La Pologne et le Caucase, ce sont les deux cauteres de la Russie, — сказал Ливен. — II nous faut cent mille hommes a peu pres dans chacun de ces deux pays.

 

Паддзах æмæ Йæ усы рацыдмæ æнхъæлмæ кæсгæйæ æвдæлон сахат немыцы минæвар æхæ барон Ливен ныхас ацайдагъ, Польшæйæ цы ног тас хабæрттæ зер-бацыд, уыдоны тыххæй.

— La Pologne et le Caucase, ce sont les deux cauteres de la Russie, — сказал Ливен. — загъта Ливен, — II nous faut cent mille hommes a peu pres dans chacun de ces deux pays.


... — Польша и Кавказ — это две болячки России. Нам нужно по крайней мере сто тысяч человек в каждой из этих стран (франц.)
 


   

Посланник выразил притворное удивление тому, что это так.

— Vous dites la Pologne, — сказал он.

Oh, oui, c'etait un coup de maitre de Maeternich de nous en avoir laisse d'ambarras. В этом месте разговора вошла императрица с своей трясущейся головой и замершей улыбкой, и вслед за ней Николай.

 

Немыцы минæвар цымыдис лæгау йæхи дисгæнæг акодта, уый æцæг афтæ кæй у, уый тыххæй.

— Vous dites la Pologne, — афарста уый.

— Oh, oui, c'etait un coup de maitre de Maeternich de nous en avoir laisse d'ambarras.

Уыцы ныхас куыд кодтой, афтæ паддзахы ус æрбацыд йæ тилгæ сæрймæ, худгæйæ уазал мæрдон худтæй. Иæ фæдыл Никъала йæхæдæг.


... — О да, это был искусный ход Меттерниха, чтобы причинить нам затруднения. (франц.)
 


   

За столом Николай рассказал о выходе Хаджи-Мурата и о том, что война кавказская теперь должна скоро кончиться вследствие его распоряжения о стеснении горцев вырубкой лесов и системой укреплений.

 

Фынджы уæлхъус Никъала раныхас кодта Хаджы-Мураты æмæ Кавказы хæсты тыххæй. «Йæ бонтæ нымад сты Кавказы хæстæн, бирæ нал ахæсдзæн,— загъта Никъала,—уымæн æмæ æз дзырд радтон, хъæд цæгъдгæйæ æмæ фидæрттæ аразгæйæ сæ куыд сфæлмæцын, куыд стыхсын, схъуырмæ кæной, афтæ».

Посланник, перекинувшись беглым взглядом с прусским флигель-адъютантом, с которым он нынче утром еще говорил о несчастной слабости Николая считать себя великим стратегом, очень хвалил этот план, доказывающий еще раз великие стратегические способности Николая.

 

Немыцы минæвар æмæ флигель-адъютант кæрæдзи-мæ аивæй бакæстьпæ кодтой. Никъала, ницы æмбаргæ1 уæвгæйæ, йæхи хæсюн хъуыддæгтæн стыр дæсны кæй хоны, уый тыххæй сæм а райсом ныхас уыд, æмæ йын уыцы хъуыддаг стыр сахъатыл, стыр æнамонддзинадыл банымадтой. Фæлæ Никъалайы цæстмæ минæвар дзурын байдыдта, æцæгдзинадæй Никъаламæ стыр курдиат кæй æргом, кæй бæрæг кæны, уый тыххæй.

После обеда Николай ездил в балет, где в трико маршировали сотни обнаженных женщин. Одна особенно приглянулась ему, и, позвав балетмейстера,

Николай благодарил его и велел подарить ему перстень с брильянтами.

 

Фæссихор Никъала балетмæ ацыд. Уым æнгомæлвæст трико дзаумайы мидæг, мадард бæгънæджы хуызы, къорд сæдæ сылгоймаджы хъазыдысты. Иумæ дзы йæ зæрдæ тынг бахъазыд. Никъала балеты хицаумæ æрбасидт, раарфæ йын кодта æмæ йын балæвар кодта налхъуыт-налмасæй арæзт къухдарæн.

На другой день при докладе Чернышева Николай еще раз подтвердил свое распоряжение Воронцову о том, чтобы теперь, когда вышел Хаджи-Мурат, усиленно тревожить Чечню и сжимать ее кордонной линией.

 

Дыккаг бон Чернышев доклад кодта, æмæ ма йын Никъала ноджыдæр бафæдзæхста, йæ уынаффæ йын Воронцовмæ куыд ныффысса, афтæ, æмæ, ныр Хаджы-Мурат кæм рацыд, уым цæцæны тынгæй-тынгдæр хъыгдарæнт, сæ рацæуæнтæ сын ахсæнт æмæ сæ алырдыгæй æхгæнгæ цæуæнт, цъиу ратæхæн дæр дзы куыннæуал уа, афтæ.

Чернышев написал в этом смысле Воронцову, и другой фельдъегерь, загоняя лошадей и разбивая лица ямщиков, поскакал в Тифлис.

 

Чернышев Никъалайы фæдзæхстмæ гæсгæ Воронцовмæ ныффыста, æмæ æндæр æрвыст лæг тæргæ бæхæй, бæхтæ сахъат кæнгæйæ æмæ бæхтæрджыты цæсгæмттæ пырх кæнгæйæ Калакмæ сбалц кодта.

  * Сæргæндты сыфмæ *